Первая книга Мышастого - страница 10

— Да кто ты такой, чтобы пословицы переделывать?! — швырнула на плиту чайник Сестра.

— Апчхи! — сказал Мышастый.

— Будьте здоровы! — сказала Пугва.

— Апчхи! — поддержал дядю я.

— Та-ак, куда иголка, туда и нитка! — плюхнула горчичники в миску с водой тётя. — О чём с вами говорить, если вы не понимаете, что в пословицах всё образно, в переносном смысле.

— Что образно, это апчхи!.. — согласился Мышастый. — Но должно соответствовать действительно. Капля камень точит, все…апчхи!..Я проверял.

— Будьте здоровы! — сказала Пугва.

— Ты ещё проверь, не в свои сани не садись, интересно, чего добьёшься? — Сестра хлопнула горчичником по моей спине.

— Апчхи! — пожал плечами Мышастый. — Не знаю, это зимняя пословица.

— Будьте здоровы! — сказала Пугва.

— Запомни, выше лба уши не растут! — отрезала Сестра Мышастого, налепив мне последний горчичник.

— Растут, у зайцев, — задумался Мышастый. — Интересно, почему всё время осечка именно с зай…апчхи…цами?!

— Будьте здоровы! — сказала Пугва.

— На всякое чихание не наздравствуешься! — заметила Сестра и ошпарила кипятком капустный лист.

— Ах, как вы можете так говорить! — воскликнула Пугва. — Это жестоко, они ведь так больны. Будьте здоровы — в таких случаях очень помогает.

— Моя дорогая, в таких случаях ещё больше помогает чай с вареньем и горчичники, — фыркнула тётя и завернулась в капустный лист.

(Сестра Мышастого заворачивается в капустный лист, когда выходит из себя. Горячий капустный лист очень успокаивает).

— Но поддержка, искреннее сочувствие окружающих не менее важно! — запротестовала Пугва.

— На чужой рот пуговицы не нашьёшь — сказал вдруг Мышастый.

— На что это вы намекаете?! — вспыхнула Пугва и вылетела из комнаты.

— Медведь несчастный! — взорвалась тётя. — Она же теперь неделю дуться будет.

— А что я такого сказал? — растерялся Мышастый. — Я просто вспомнил пословицу.

— Лучше чихнуть, чем такое вспомнить! Не могу сказать что-нибудь другое?! Без костей рыбки не бывает, например.

— Но про рыбу было бы совершенно некстати, — удивился дяд.

— Зато, при Пугве, про пуговицу — это в самый раз! Ошпарю-ка я ещё один капустный лист, чувствую, одного сегодня не хватит.

— Зря она обиделась и ушла, я собирался прочитать вам стихи, — сказал дядя.

— Какие ещё стихи? — заинтересовалась Сестра.

— Новые, одни придумались, пока я чихал. Называются „Белый заяц“, — объявил Мышастый:

— Вошёл, — поставила точку Сестра.

— Спасибо, поблагодарил её Мышастый. — Эти стихи очень увлекают и самому невозможно остановиться.

— Хорошие стихи, — похвалила Сестра, — Но почему они называются Белый Заяц?

— Белый относится не к зайцу, а к стихам. Потому что, когда в стихах нет рифмы, это белые стихи.

— Допустим, но где же заяц? — спросила Сестра.

— Заяц подразумевается, — ответил дядя.

— Где?

— Он в лес вошёл, неужели непонятно?

— В лес мог войти и волк, — возразила Сестра.

— Что ты? Ни в одной книжке не написано — волк вошёл в лес. Волки всегда выходят из леса. Например:

Типично волчьи стихи.

— Не может быть! — удивилась тётя.

— Без сомнения. Вспомни:

— Ну и что?

— А то, что он сразу приметил лошадку. Обрати внимание, именно лошадку, а не лошадь. Почему?

— Почему? — переспросила Сестра.

— А как ты сама называешь что-нибудь вкусненькое? — Творожок, сметанка, карамелька…

— Верно, верно, — согласилась тётя, — как же я сама не догадалась?

— Знаешь, я передумал, — сказал Мышастый.

— А я уверена, это был волк, — заявила тётя.

— Да нет, я про свои стихи, — объяснил дядя.

Я всегда поражался способности дяди одновременно думать о разных вещах.

„Это очень просто“! — сказал мне однажды Мышастый. — „Главное, чтобы мысли аккуратно лежали одна на другой, как стопка конвертов. Иначе они начнут сползать и путаться. Но, если ты держишь мысли в определённом порядке, то можешь думать о всей стопке сразу“.

— Пожалуй, я заменю название Белый Заяц, — между тем продолжал Мышастый. — Оно не совсем удачно, потому что не выражает сути. А суть в том, что в этих стихах я остановил мгновение: