Первая книга Мышастого - страница 12

— Какой ужас! — расстроился дядя. — Но вы не нервничайте, у нас в кладовке есть какая-то клетка и я с удовольствием её вам подарю.

— А кто он собственно такой, чтобы ему клетки дарить?! — возмутилась сестра.

— Валерьян Павлович! — галантно подлетел к ручке Сестры попугай.

— Очень приятно, — смешалась тётя, — Сестра Мышастого, а это Мышастый.

— Рад! Рад! — развернулся попугай к дяде, — Валерьян Павлович, любимец этой семьи.

— Какой семьи? — изумилась тётя.

— Которая здесь живёт, — ответил попугай.

— Но здесь живём мы.

— Не может быть! Давно?

— Всю жизнь.

— Боже мой, я опять ошибся форточкой! — воскликнул попугай.

— Так вы заблудились? — ахнула Сестра.

— Хуже! Потерялся! Пропал! Погиб! Ой, я присяду, а то уже крылья не держат. — Валерьян Павлович рухнул на спинку стула.

— Бедненький, да на вас же лица нет! — всплеснула лапами тётя.

— Три дня без посадки, — вяло пошевелил крыльями попугай.

— Ему необходимо отдохнуть, — решила тётя.

— Конечно, конечно, чувствуйте себя как дома, — кивнул Мышастый.

И Валерьян Павлович с радостью откликнулся на его приглашение.

«Хотя я его не ждал, он мой гость», — думал дядя. — «А воспитанный хозяин не должен замечать, если гость делает что-то не так. Вообще, труднее не замечать, чем замечать. Любой бы на моём месте заметил, что мой гость только что утянул со стола два пирожка, последний и предпоследний, а я не заметил».

Мышастый не заметил и того, как Валерьян Павлович сломал его глобус, опрокинул счёты, смахнул с полок банки с вареньем и, плюхнувшись в лужу сиропа, чавкал, хлюпал, подбрасывал и глотал на лету вишни прямо с косточками.

— Большое спасибо! — наконец сказал гость, тщательно вытерев клюв и лапки о любимые тётины шторы. — Мне пора! Лечу искать свою любимую клеточку-у-у! — Валерьян Павлович сладко зевнул и закрыл глаза.

— Ну, это уже слишком! — возмутилась Сестра, которая была не так хорошо воспитана, как Мышастый, и потянулась за веником.

— Нет, нет, подожди, здесь что-то не так. — Дядя склонился над гостем. — Валерьян Павлович, что с вами?

Но попугай не шелохнулся.

— Все ясно, он отравился, — заключил Мышастый.

— Чем это, интересно? — насторожился тётя.

— Я думаю, вишнями.

— Моим вареньем?! — рассвирепела Сестра.

— Дело не в варенье, а в косточках. Ведь, он глотал вишни прямо с косточками, а в косточках скапливается синильная кислота.

— Да он просто объелся и спит, — отрезала тётя.

— В любом случае его надо уложить. — Мышастый вытащил из кладовки клетку, проветрил её и перенёс туда спящего попугая. Потом он взял с полки стопку книг о домашних птицах и устроился в кресле-качалке. — Ты иди спать, а я посижу. Вдруг Валерьяну Павловичу что-нибудь понадобится.

— Делай, что хочешь! — тётя обдала кипятком капустный лист и ушла в передник.

Валерьян Павлович всё не просыпался, а дядя читал книгу за книгой, то и дело поглядывая на гостя.

«Конечно, эта клетка не такая роскошная», — думал дядя. — «Но я уверен, Валерьян Павлович будет доволен, ведь он так скучает по дому».

Мышастый закрыл глаза, чтоб получше представить себе радость попугая, и случайно заснул.

Разбудил его страшный крик.

— Изверги! Предатели! — орал попугай. — Заманили, закормили, а потом, хап и в клетку?! Прохвосты!

— Успокойтесь, Валерьян Павлович, вам нельзя волноваться. После отравления вишнёвыми косточками вам необходим полный покой и строгая диета.

— Отравили! — завопил гость.

— Уймитесь вы, наконец! — выскочила из кармашка Сестра Мышастого. — Никто вас не травил. Вы сами, мягко говоря, слопали мой годовой запас варенья.

— Жадины! Из-за какого-то варенья — в клетку?!

— Это несправедливо, — обиделся дядя. — Никто вас насильно в клетку не сажал. Во-первых, я подумал, что вам будет удобнее в ней, пока вы выздоровеете. А во-вторых, я знал, как вы скучаете по своей клеточке.

— Скучаю по клеточке?! Ты что, свихнулся?! Да я в жизни в клетке не сидел! Я свободная птица!

— Позвольте, но вы же сами рассказывали, — растерялся Мышастый. — Вы что, все это придумали?

— Придумал? — фыркнул Валерьян Павлович, — Я соврал!

— Врать нехорошо, — строго заметил дядя.

— А ничейных попугаев в клетки сажать хорошо?!