Первая министерская (с иллюстрациями) - страница 5

— По Воронецкому, — быстро ответил Котельников.

— Т-так. Ну, что ж. Скажите, пожалуйста, как называется столица Испании?

— Мадрид, — немедленно ответил Котельников.

— А на какой реке он стоит?

— На Мансанарес…

— А столица Индии?

— Калькутта…

Насчет столиц, рек, озер и высочайших вершин Котельников не подкачал.

— Неплохо, неплохо! — сказал наконец Геннадий Андреевич. — Ну, садитесь. Продолжайте и дальше углублять свои знания в области географии. География чрезвычайно расширяет кругозор. Вы, видимо, любите географию?..

— Хорошо, что новичка привели, — шептал Андрей Ване Квятковскому. — Наверное, Яков уже колокольчик приготовил.

У самого устья улицы, сбегавшей книзу, под только что поставленным, в качестве несомненной победы цивилизации, керосино-калильным фонарем, который должен был светить на квартал во все четыре стороны, стояли Андрюша Костров и Костя Ливанов, сын гимназического священника.

— Как тебе понравился новичок? — спросил Андрей.

— А он ничего. Наши его обижать будут. Нехорошо, когда в первый день уже смеются.

— Но не виноват же он, что у него такие штаны.

— Ну как так? Нужно все-таки думать, куда, идешь…

— О чем вы, гидальго? — подошел к ним высокий, прямой, как жердь, гимназист, сын подполковника, Федя Рулев.

— Обо всем понемногу… Вот о новом…

— И с каких это пор к нам всяких кухаркиных детей стали присылать? — сделал презрительную гримасу Рулев. — Нет, надо в корпус уходить.

— Ну, и шел бы, кто же тебе мешает? — заявил Андрюша. — А вот и Котельников. Котельнико-ов! — затрубил он, приложив рупором руки ко рту.

Мальчик, шедший по тротуару вдоль директорского сада, остановился и направился к гимназистам.

— Ты где живешь? — спросил Андрей.

— У Кричевских.

— На квартире?

— Ага.

— Послушай, как тебя?.. Котелкин! — вдруг вмешался Рулев. — Твой отец, наверное, кузнец?

— Нет, он крестьянин, — просто ответил Котельников. — А фамилия моя Котельников, а не Котелкин.

— Ну, Тельников, Телкин, не все ли равно? Но ты сознайся, твой отец, наверное, кузнец?

— Брось, Рулев, — заметил Ливанов. — Не дразни парня.

Котельников поднял глаза на Рулева. Он только сейчас понял, что тот издевается над ним.

— Я уже тебе сказал, что мой отец крестьянин. Но дядя у меня действительно кузнец. И я у него в кузнице работал… А кузнецы гнут подковы. Вот это ты заруби себе на своем длинном носу, паничик.

Он повернулся и хотел идти. Но взбешенный Рулев схватил его за плечо и повернул к себе:

— Ты знаешь, с кем ты говоришь? Ты знаешь, мой отец — полковник?

— Может быть, твой отец очень хороший человек, но ты мне не нравишься. Пусти меня, — старался говорить спокойно Котельников. — Я не хочу с тобой разговаривать.

Рулев был выше Котельникова на полголовы. Он выпрямился во весь рост и схватил Котельникова пятерней за грудь.

— Я тебя тут же вздую, — неприятно взвизгнул он на всю площадь. Но в ту же секунду сам уже катился вниз с тротуара.

Андрей и Ливанов не успели рассмотреть, как быстро сбил с ног врага Котельников.

Весь в пыли, красный, растрепанный, поднялся Рулев. Злые слезы катились по его лицу.

— Я тебе всю морду расколочу, — шипел он, бросаясь к Котельникову. — Мужик немытый!

— Постой, постой, — удержали его Андрей и Ливанов. — Ты сам его задел. Затеяли драку перед самой гимназией. Придете в класс, там и тузите друг друга. Пойдем, Котельников! Ты все-таки молодчага, — сказал Андрей, и они пошли втроем к центру города.

— Но как ты его здорово! Это хорошо: он задавака и ябеда.

— Я не люблю драться, — спокойно ответил Котельников. — Я бы первый его не тронул.

— Ты правда в кузнице работал? — спрашивает Ливанов.

— Работал, — засмеялся Котельников и посмотрел на свои дочерна загоревшие руки. — А что?

— Ничего… Интересно… А как ты в гимназию попал?

— На стипендию. Ну, прощевайте!

Эта тема явно не устраивала Котельникова…

Суббота — день особенный, легкий и волнующий. Занятия кончаются на час раньше. Ученики спешат домой обедать и, переодевшись в длинные до колен мундирчики синего сукна, с серебряными пуговицами и узким позументом по жесткому воротнику, отправляются ко всенощной.

Гимназическая церковь, как корабль в бою, вся под перекрестными взорами начальства. Из алтаря зорко следит навьюченный золотыми ризами поп. Ризы топорщатся, твердым колоколом расходятся книзу, и поп в камилавке походит на разрисованный базарный пряник на невидимых колесах. У входа, за прилавком, похожим на конторское бюро, где продаются свечи, на толстом ковре стоит гимназический штаб — затянутые в синие вицмундиры преподаватели во главе с инспектором.