Первая заповедь блаженства - страница 10

— Ах, лежать в больнице скучно?! — сердилась она. — Потрясающее открытие!.. Что? Какой Илья?.. Арсеньев?.. Вы успели залезть в его карту?! Зря старались. Он уже уезжает… Оставить у нас? С какой радости я должна его оставлять? Он что, ваш родственник?.. Нет? Тогда, простите, я вас не понимаю…

В таком духе переговоры продолжались ещё минут десять. В конце концов, госпожа Нечаева улыбнулась своему собеседнику и ласково проговорила:

— Хорошо, доктор, будь по-вашему… Только выздоравливайте, пожалуйста, поскорее!

Профессор выключила монитор и, не глядя на маму, сказала:

— Вашего сына будет лечить доктор Каарел Томмсааре.

Когда я в окружении двух нянечек спускался по лестнице, я снова увидел Тийну. Она весело скакала вверх через две ступеньки. Следом за нею сильно расстроенная дама тащила за руку длинную лохматую девицу. Дылда ныла и упиралась. Лицо у нее было злое и красное, из носа текли сопли. Поравнявшись со мною, страхолюдина ткнула в меня пальцем и завизжала:

— И с такими уродами мне придется жить?!

Наскоро чмокнув меня в щеку, мама утерла слезы и юркнула в машину. Все мои вещи она забрала с собой: госпожа Нечаева сказала, что мне они больше не понадобятся.

Меня самого нянечки отвели в больничный корпус и поместили на карантин в одноместную палату, сказав, что я могу выходить в больничный садик и вообще, гулять, где, когда и сколько захочется. Правда, в той ужасной пижаме, которую мне выдали, было стыдно выйти даже в туалет…

Я предпочитал валяться на кровати и пялиться в потолок. И занимался этим до тех пор, пока однажды ко мне не забрел тот патлатый уродец, которого я видел в Главном корпусе в день приезда.

— Можно присесть? — тоном холодной вежливости осведомился он.

— Какая жестокая несправедливость! — не дождавшись позволения, он по-хозяйски расположился на стуле у кровати и откинул со лба спутанные космы. — Поэт, который затмил Пушкина, оказался в этой убогой дыре!..

Я лениво взглянул на гостя.

— Такова судьба гения! — продолжал патлатый. — Нет пророка в своем отечестве! Жюри престижного конкурса не оценило моих творений. А за то, что я вслух высказал правду об их художественном вкусе, меня отправили сюда!..

Правильно сделали, подумал я, тебе здесь самое место.

— А здесь… — гость печально усмехнулся. — Здесь и подавно нет ни одного существа, в ком есть хоть искра разума, чтобы оценить мой талант!.. Мощь моего стиха заставляет мелких людишек затыкать уши и разбегаться!.. Вот, взять хотя бы это отрывок…

Не дожидаясь начала, я вскочил и бросился вон из палаты.

Я вышел в больничный садик и хотел было присесть на скамеечку, но на ней уже кто-то сидел. Вторая скамейка тоже была занята. И третья, и четвертая. При этом, все больные вполне поместились бы на двух лавках. Эгоисты.

— Публика! — кровожадно прохрипел кто-то.

Я резко обернулся. На лавочке гордо восседала толстая девчонка.

— Я великая певица, вот послушай, — прокашлялась она.

Отбежав к другой скамейке, я все-таки решил присесть…

— Как ты смеешь сидеть в моем присутствии?! — услышал я.

Я вскочил.

— Смертный! Ты загораживаешь мне солнце! — донеслось с третьей лавочки.

— Ну, погоди! Ужо я с тобой разберусь! — пообещал кто-то суровым басом.

Я совсем перепугался, но, к счастью, последние слова относились не ко мне. Я взглянул через забор. Вдоль него шагал всклокоченный бородатый дяденька в галифе, тельняшке и сапогах. В одной руке у дяденьки был пойманный за шкирку мальчик, а в другой — я содрогнулся — ремень!..

— Добрый день, доктор! — навстречу страшному дяденьке шла статная пожилая дама в длинном платье; у нее были седые волосы и удивительно звонкий, молодой голос.

— Добрый день, — вежливо ответил дяденька.

Я оторопел. Это что, врач?! О, Боже! Куда меня привезли?! Это же настоящий сумасшедший дом!

И я понял, что у меня нет другого выхода. Если я и сам не хочу сойти с ума, то должен немедленно отсюда бежать! Бежать, даже если это и невозможно, как говорила странная девочка по имени Тийна Томмсааре. Ведь я на то и гений, чтобы совершать невозможное!..

Бежать я решил нынче же ночью. Чтобы набраться сил, за ужином я дважды попросил добавки, чем очень порадовал нянечек, после отбоя надел пижаму прямо на джемпер. Потом лег под одеяло и стал ждать…