Первая зорька - страница 6
Алексей Дорогин возится с подвесным мотором, а мы выбираем себе лодки, шесты, весла. Лодок много, на любой вкус: большие и малые, узкие и широкие, потемневшие от времени и многократного смоления и совсем новые, недавно покрашенные. В лодки настилаем сухого тростника, укладываем рюкзаки, чучела, ружья. Алексей проверяет и регулирует мотор, наливает в бутылки запас бензина.
Наконец все готово. Наши лодки одна за другой входят в узкий проход между тростниками. До открытой воды, которую здесь называют «морем», двигаемся на веслах и с шестами. Дальше рассчитываем на мотор. С его помощью надо преодолеть около десяти километров чистой воды до противоположного берега. Там есть залив Синие воды, где и будем охотиться.
Идти на шестах трудно, вода в Дуванкуле сильно прибыла, и шест едва достает дно. Старик Макаров не зря выбрал себе двухвесельную лодку. Теперь он посмеивается над нами и быстро плывет впереди. У нас только кормовые весла, и мы не можем за ним угнаться.
— А ну, охотнички, поднатужтесь! — кричит Павел Дормидонтович. — А ну, веселей, веселей, забодай вас комары. Не отставать от старика! Нажимать!
Путь к «морю» указывают высокие шесты с красными флажками. Проходим последние метры тростниковых зарослей, и вот перед нами открывается чистая вода. Она тянется далеко на юг, а справа и слева видны тростники. На противоположном берегу синеет далекий лес. Отплываем еще несколько метров и начинаем связывать лодки в караван. Я подаю цепь Дорогину, он прикручивает ее к корме своей лодки, а за мою лодку прикрепляет проволочный трос Макаров. Замыкает караван Поляков. Через несколько минут он кричит:
— Гото-о-о-во! Пое-ехали!
Алексей заводит мотор, и его лодка вырывается вперед. Толчок — и моя лодка следует за ней, тянет остальные. Макаров кладет весла на борта и густым басом запевает:
А солнце уже медленно склоняется к западной кромке тростников, протягивая по воде широкую сверкающую дорожку. По-прежнему на небе ни облачка, по-прежнему спокойная водная гладь, по-прежнему тихо вокруг — и только мотор на лодке Дорогина мерно отстукивает: та-та-та-та.
«Море» переплываем за полтора часа. Солнце успело скрыться; становится темно. Я заплываю в ближние тростники, устраиваюсь возле небольшого плеса. Справа от меня останавливается Антон Михайлович, Алексей и Макаров отплывают дальше. Их голоса постепенно замирают.
Зорко оглядываю небо и воду, но уток не видно. Сумерки плотнеют. На западе догорает последняя розовая полоска зари. Крупные звезды вспыхивают в разных местах небосвода. Неужели так и просижу без выстрела? Справа и слева, впереди и сзади все время неумолчно кричат лысухи. Слышно, как они плещутся, хлопают крыльями, но ни одна не выплывает на плесо.
Внезапно из-за тростников, свистя крыльями, вылетает стайка крупных уток, тянет на меня. Делаю два выстрела и вижу, как две птицы падают в воду. Гоню туда лодку и достаю уток. Это кряквы.
До меня долетают звуки редких выстрелов товарищей. Потом слышу призывный крик Полякова, отвечаю ему и спешу навстречу. Плывем в сторону косы, отделяющей Синие воды от озера. У корреспондента тоже результат неважный: один чирок.
В темноте пробираться среди тростников еще труднее. Замечаем вдали пляшущую красную точку и направляемся к ней. Красная точка быстро растет, превращается в костер. Вот уже видны фигуры двух человек. Это Павел Дормидонтович и Дорогин жгут сухой тростник. Вечером птица летает плохо — таково мнение всех.
— Утро вечера мудренее, — говорит Макаров. — Давайте, братцы, закусим.
Из рюкзаков извлекаются хлеб, помидоры, огурцы, колбаса, яйца. Павел Дормидонтович достает объемистую фляжку, наливает всем в кружки немного вина.
— После трудов праведных не грех и по махонькой… Господи, прости раба твоего Павла, — старик комично крестится, единым духом выпивает содержимое кружки и хрустит соленым огурцом.
Разговор становится оживленнее. Усиленно работают челюсти.
— Возле меня совсем не летали, — все еще переживает неудачную вечернюю зарю шофер. — Даже стволы не прогрел.