Первенцы русской свободы - страница 16

. Эти материалы были доставлены им в Пушкинский Дом, и «История Петра Великого» была опубликована в десятом томе Большого академического собрания сочинений А. С. Пушкина[77]. Щёголев также был приглашён для редактирования бумаг хозяйственного содержания (счета, более 60 писем к поэту и т. д.). Смерть помешала довести эту работу до конца, и она была завершена Ю. Г. Оксманом[78].

Павел Елисеевич Щёголев щедро делился своими энциклопедическими знаниями и опытом. Под его руководством начал работать над декабристской тематикой И. С. Зильберштейн, ныне виднейший литературовед и искусствовед, удостоенный за исследование об Н. А. Бестужеве Государственной премии[79]. По его словам, он прошёл у Щёголева «большую школу разысканий», который «научил меня тактике и стратегии поиска»[80].

Лариса Михайловна Рейснер, задумав к 100-летней годовщине восстания декабристов серию биографических очерков, получила от Щёголева ценные консультации, итогом чего явилась публикация ею статей-очерков о С. П. Трубецком, П. Г. Каховском, В. И. Штейнгеле и самом восстании[81].

По рекомендации Н. К. Пиксанова Щёголев консультирует работу H. М. Ченцова — библиографию декабристов. Работа составителя, вскоре появившаяся в печати[82], явилась первым и довольно удачным опытом, что и было отмечено критикой[83], в чём, бесспорно, заслуга и самого Щёголева, великолепного знатока декабристских материалов. Кроме того, теперь можно с уверенностью говорить о том, что указание Ченцова на то, что «Щеглятьев» есть псевдоним Щёголева, имеет под собой реальную основу. По-видимому, это было сообщено составителю самим Щёголевым, так как больше, нигде нет ссылок на этот факт[84].

Щёголев консультирует и работу писателей, разрабатывавших тему русского освободительного движения. Так, Мария Давыдовна Марич, работая над романом из эпохи декабристов «Северное сияние» (М.—Л., 1926), учла многие ценные рекомендации Щёголева.

P. М. Кантор, опубликовавший в 1922 году работу о С. Г. Нечаеве, выразил признательность П. Е. Щёголеву, консультировавшему его работу «ценными советами и указаниями», которыми «он пользовался при своих работах неоднократно»[85].

Щёголев много лет стоял во главе Драмсоюза. Особое место в его творческой биографии занимает работа по созданию исторических пьес, киносценариев и даже одного оперного либретто. В большей своей части эта работа проходила в тесном содружестве с писателем Алексеем Николаевичем Толстым в середине 20-х годов.

В области художественной литературы в это время наблюдается повышенный интерес к исторической тематике. 20-е годы отмечены небывалым обилием исторических пьес, в которых в соответствии со старой традиционной схемой на передний план выдвигалась дворцовая хроника с её интригами и похождениями. Подлинная история страны оставалась вне поля зрения авторов многих художественных произведений.

С иных позиций выступают со своим первым драматургическим опытом, пьесой «Заговор императрицы», А. Н. Толстой и П. Е. Щёголев[86]. Прежде всего, выбор темы был не случайным и продиктован требованиями дня, ибо по-прежнему были сильны надежды белой эмиграции на реставрацию дома Романовых, о чём свидетельствовали многочисленные попытки их реабилитации, создания вокруг Николая II и его жены ореола святости и мученичества. Одновременно это преследовало и другие цели — возбудить ненависть к Советскому государству и его народу. Вот почему возникла очевидная необходимость разоблачения самодержавия, публичного суда над последними русскими самодержцами.

А. Н. Толстой сформулировал свой подход к освещению этой темы следующим образом: «Революцию одним „нутром“ не понять и не охватить. Время начать изучать революцию — художнику стать историком и мыслителем. Задача огромная… на ней много народа сорвётся, быть может, — но другой задачи у нас и быть не может, когда перед глазами, перед лицом — громада революции, застилающая небо»[87].

С подобных же позиций выступал и Щёголев, видевший смысл разработки исторической пьесы в следующем: историческая пьеса, писал он, является исторической потому, что «исторической в полном смысле этого слова стала эпоха, отдалённая от нас несколькими годами, но какими годами!», когда «произошло такое решительное крушение старого режима… что мы уже чувствуем возможность объективного бесстрастного подхода к той действительности». И далее: «Историческая обоснованность — вот что главным образом делает пьесу исторической»