Первое дело Флетча - страница 22

– Почему человек, не блещущий в обществе, не интересующийся искусством, вдруг принимает решение пожертвовать пять миллионов долларов художественному музею?

– Я полагаю, что найти логичное объяснение подобным широким жестам невозможно.

– Что он хотел получить взамен?

– Респектабельность? Лучшего ответа у меня, пожалуй, нет. Возьмем этого человека, Хайбека, который для общества что бумажная салфетка, необходимая на случай насморка, или, точнее, дорогая проститутка, которую выбирают, используют по назначению и выпроваживают за дверь, не приглашая более в дом. Он стареет. О, нет, процесс старения прервался сегодня утром. Может у такого человека возникнуть желание выкрикнуть: «Эй! Я ничем не хуже вас! Я тоже могу расстаться с пятью миллионами долларов!?»

– И тогда светское общество примет его в свои ряды?

– Нет. Особенно, если общество знает, что других пяти миллионов у него нет. Но себе он сделает приятное.

– Как интересно!

– Со мной всегда интересно. Это моя работа, знаете ли. – Очередной взгляд на телефон. Отсутствие звонков явно нервировало Амелию.

– Понятно, – Флетч попятился к двери. – Энн Макгаррахэн и Бифф Уилсон были женаты?

– Да, – кивнула Амелия. – Давным-давно. Одна из самых неудачных пар. Их совместная жизнь продолжалась от силы три недели двадцать лет тому назад. А с чего вы спрашиваете?

– Что произошло?

– Кто знает, что происходит между супругами, если речь не идет о своей семье? Я бы ответила так: эта добрая интеллигентная женщина неожиданно для себя обнаружила, что вышла замуж за грубого, неотесанного мужлана.

– Фу! Как хорошо, что я вас не спрашивал.

– Но вы спросили. В журналистике, мистер Флетчер, приходится называть вещи своими именами.

– Энн выходила замуж второй раз?

– Да, но он уже умер. Сейчас она свободна. Если вас заинтересовала Энн Макгаррахэн, которая по возрасту годится вам в матери, смею я надеяться, что вы удостоите своим вниманием и меня?

– А Бифф Уилсон?

– Страшно подумать, но вроде бы существует суккуб, который зовется его женой. Имя ее Аврора. А теперь, если у вас нет других дел, кроме скользких адвокатов и модных галифе...

– Признаюсь, есть.

– Выкладывайте.

– Я женюсь в субботу.

– На ком?

– На Барбаре Ролтон.

– Никогда о ней не слышала.

– Она продает галифе. У Сесилии.

– Я могла бы догадаться. Дорогой, на следующей неделе Стенуики дают ежегодный благотворительный бал в пользу симфонического оркестра, и мне необходимо выяснить, какого цвета у Джоан будут скатерти. Вы, часом, не знаете?

– Я? Я даже не знаю, кто такие Стенуики.

 – Эй, что вы делаете за моим столом?

– Извините, пришлось воспользоваться вашим компьютером.

– После вас он, наверное, взбесится, – Клифтон Вольф, редактор отдела религиозных отношений, через плечо Флетча посмотрел на дисплей. – «Хайбек», – прочел он вслух название файла. – Теперь вы пашете на Биффа Уилсона?

– Мы все работаем на одну газету.

– Черта с два. Я работаю ради своего квадратного дюйма, вы – ради своего, а Бифф Уилсон – ради своей полосы. Квадратного фута. Если вам не поручали подготовку этого материала, нечего совать нос в чужие дела.

Флетч выключил компьютер.

– Я из любопытства.

– Любопытство не доведет вас до добра. Освободите мой стул.

– У меня нет своего компьютера. – Флетч поднялся, собрал исписанные листки.

– Мы все гадали, почему вас вообще взяли на работу. Теперь мы это знаем: чтобы писать репортажи из борделя. Я не хочу, чтобы на моем стуле сидел завсегдатай борделей.

– Я там еще не побывал. Жду маминого разрешения.

– Кто знает, что вы оттуда можете принести. Эл! – закричал он через зал городских новостей другому репортеру. – Вызови дезинфекцию. Флетчер сидел на моем стуле и прикасался к клавиатуре моего компьютера.

– Готов спорить, вам бы понравилось это задание. Но вас посылают только в церковь.

– Вон!

– Вы знаете поэта Тома Фарлайфа?

С первых дней пребывания в редакции у Флетча создалось впечатление, что журналисты, возможно, подсознательно одеваются как люди, о которых они пишут. Отдел бизнеса всегда ходил в строгих деловых костюмах, отдел светской хроники – в туалетах для пикника, в отделе спорта отдавали предпочтение белым носкам и пиджакам в клетку.