Первое имя - страница 10

— Жизни, жизни больше! Мишук, где удар, сонная муха?

Раздался крик:

— Гол!

Тотчас же один из нападающих сменил Гену, пропустившего мяч между березами.

— Привет, Полукрюков! — Гена, тяжело дыша, протянул Феде руку. — Видел, как тренируюсь? Пощады не прошу. Двадцать два мяча отбил. Надо все-таки уметь!..

Когда мальчики сели верхом на лавочку, лицом друг к другу, Гена сказал:

— Ребята говорят, что ты будешь в нашем классе учиться. Иди в первое звено. У нас ребята боевые: Егорша Краснов, оба Самохины. Васька Марков, звеньевой Витя Козлов… Есть, правда, два дурака — Панька Пестов и Вадька Колмогоров, да на них не стоит обращать внимания.

— Слышал я сегодня, как ты с Пестовым возле школы схватился. Здорово поссорились!

— Мы с ним уже целый год вот так… — Гена ткнул кончиком одного указательного пальца в кончик другого. — Такого задаваки и жадюги на обоих полушариях не найдешь… Понимаешь, я сам разведал халцедоны за Оленьим бродом, а Панька стал доказывать, что я его выследил, как вор. Я ему эту низость еще припомню!

— Чудаки, из-за камешков…

— Ну положим, не только из-за камешков. Я потом тебе все расскажу… Значит, решено, Полукрюков: будешь в нашем звене. Хочешь, сядем вместе?

— Я сам так хотел! — обрадованно улыбнулся Федя и искренне добавил: — Я думал, ты на меня рассердился за то, что я вчера тебя… припечатал к земле. Не сердишься? Скажи прямо, по дружбе.

— А за что сердиться? — пожал плечами Гена. — Боролись мы честно. Ты взял верх — значит, честь и хвала!.. До сих пор сильнее меня в классе никого не было. Теперь будешь ты, пока я не разовью свои мускулы, понимаешь? Я все время тренируюсь… Приходи ко мне, Полукрюков, мама рада будет. Она долго болела, ребята перестали ко мне ходить, а теперь мама поправилась. Книги мои посмотришь и коллекцию минералов. Есть великие чудеса, честное слово!

— Генка, хватит тебе отдыхать, давай сюда! — потребовали футболисты.

Через минуту Гена уже штурмовал ворота, и Федя долго смотрел на своего товарища. Нравился ему Железногорск, и новая школа нравилась, а больше всего нравилось то, что у него уже появился друг, да к тому же такой сильный и ловкий.

На другой день Паня и Вадик встретились в условленном месте — на пустыре возле Касатки.

К месту встречи Паня явился с лопатой на плече, серьезный и решительный, готовый немедленно приступить к выполнению задуманного дела. А Вадик прибежал красный и запыхавшийся.

— Принес? — спросил Паня. — Что у тебя опять за пазухой?

— Ух, Панька, иду мимо дворницкой и ничего даже не думаю, а в углу лежат две веревки и шнур для сушки белья. Я сразу позаимствовал все за пазуху, а дворник Егорыч увидел. Пришлось сделать кросс по пересеченной местности, еле удрал… Зато ты сможешь в шахтенку спуститься.

— И не думаю под землю лезть! Знаешь, что за это полагается, если кто-нибудь узнает?.. А почему ты мало газет взял?

— Разве это газеты? — Вадик достал из бумажного свертка аккумуляторный фонарик. — Если зажигать газеты и бросать в шахтенку, получится только дым, и мы ничего не увидим. А папин фонарик — это самая настоящая техника. Скажи спасибо!

— Он тебе позволил фонарик взять?

— Конечно, не позволил. Все равно папы не было, потому что он в карьере, так что я пока взял без спросу… Ну, идем!.. Пань, если твоя совершенно секретная теория правильная, так Генка с ума сойдет, да?

— Определенно…

Они направились через бывший поселок. Здесь больше двухсот лет жили рудокопы Горы Железной, но карьер дотянулся до поселка, и горняки перебрались на Касатку. Паня и Вадик своими глазами видели, как люди сняли с домов крыши, вынули оконные рамы и двери, раскатали стены по бревнышку, погрузили всё на машины, и поселок уехал. Остались только фундаменты домов, сложенные из камня-дикаря; в рамках из рослого бурьяна чернели ямы подполов да кое-где сохранились покривившиеся ворота и заборы. Горняцкие ребята облюбовали это место для игры в разведчиков и для всяких военных предприятий. Множество подвигов совершали они здесь, ведя уличные бои.

За пряслом из трухлявых жердей начинались брошенные огороды. Земля, которая двести лет давала горняцким семьям овощи, теперь от безделья занималась пустяками — гнала вверх сорняки к тоненькие березки. Над зеленью с гуденьем сновали шмели, проплывали на стеклянных крылышках пучеглазые стрекозы, плясали беспечные мотыльки. Эту мелкую суетливую живность не пугал шум работающих экскаваторов, доносившийся из карьера.