Первое письмо христианам Коринфа. Комментарий - страница 13
Иисуса Христа (Деян 2.38), а это означало, что с этого момента они безраздельно принадлежат Христу, что Он – их Господин, Он один владеет ими. Кроме того, принявшие крещение настолько тесно соединяются с Христом, что представляют неразрывное единство с Ним, входят в Него и пребывают в Нем. Недаром в Письме галатам Павел называет крещение «одеванием в Христа» (3.27), что означает нераздельность существования, постоянное пребывание в Христе. Отныне христианин приобретает Его качества, разделяет Его природу. В других письмах апостол призывает сбросить с себя ветхого человека и облечься в нового (Эф 4.24; Кол 3.10). Этот новый человек для него идентичен Христу.
Ст. 14-15 – Слава Богу, я никого из вас не крестил – Это вовсе не означает, что Павел относился к крещению как к чему-то малосущественному. Достаточно вспомнить, что он говорил о крещении раньше написания этого письма («Ведь крестившись, чтобы соединиться с Христом, все вы облеклись в Христа» – Гал 3.27) и позже («когда мы крестились, чтобы соединиться с Христом Иисусом, мы тем самым разделили Его смерть: крещением – соучастием в смерти – мы погребли себя с Ним» – Рим 6.3-4). Великие слова! Никто не сказал о крещении лучше! Но когда в него начинают вкладывать чисто человеческое понимание: кто его совершает, как его совершают, – этим самым из великого таинства оно превращается в магический обряд, и тогда Павел негодует! Только Криспа да Гая – Правда, иногда Павел совершал крещение, вероятно, самых первых христиан в Коринфе, когда побывал там впервые. Крисп – это, вероятно, старейшина коринфской синагоги (Деян 18.8). Гай – самое распространенное римское имя, но, возможно, это тот человек, которому апостол передает привет в Рим 16.23. Так что никто не может сказать, что вас крестили во имя меня – Это было время появления многочисленных модных культов, но Павел не был основателем собственной религии. «Павел не уменьшает значение крещения, а лишь заботится о том, чтобы ни одно его действие не могло быть истолковано превратно, будто бы он числил их за собой, а не за Христом»[13].
Ст. 16 – Впрочем, я крестил еще Стефанаса с домочадцами. А больше не помню, крестил ли еще кого – Апостол, стремясь к абсолютной честности, вспоминает о крещении других коринфян, в частности Стефана́са. Этот человек упомянут также в 16.17-18, вместе с несколькими другими коринфянами он прибыл к Павлу в Эфес. У него греческое имя, вариант имени «Сте́фан» («венок») или сокращенная форма от имени «Стефанофо́р» («венценосец»). Домочадцы – см. коммент. на 1.11.
Ст. 17 – Ведь Христос послал меня не крестить, а возвещать Радостную Весть – Павел утверждает, что во время встречи на дамасской дороге Христос послал его возвещать Радостную Весть о спасении, быть Его посланцем, пробуждать веру, в то время как крещение совершается над уже обретшими веру. Не крестить – Павел как будто говорит: «Если я и совершал крещение, то это было только исключением из общего правила; ибо это не входило в обязанности моего служения... Возвещать Евангелие – это все равно, что бросать сеть для ловли рыбы, и в этом состояло призвание Апостола, а крестить это все равно, что вынимать из сети уже пойманную рыбу»[14]. Ср. также Ин 4.1-2.
И не языком человеческой мудрости – Здесь мы впервые встречаемся с понятием человеческой мудрости, нераздельно связанной с владением словом. В греко-римском мире было страстное увлечение красноречием и постижением мудрости, которая мало чем отличалась от красноречия. Сейчас, когда искусство речи почти забыто и люди с трудом выражают свои мысли (послушайте политиков!), трудно понять, какое огромное значение придавалось речи! «Ораторское искусство, риторика, считалось “магией”, поскольку могло заворожить слушателей. Содержание речи не имело значения вообще, главное – произвести впечатление на слушателей, как в спектакле. Они говорили, чтобы снискать обожание толпы»[15].
Еще за несколько столетий до I века софисты открыли власть слова над людьми. Они же занимались мудростью, ведь само слово «софист», в отличие от философа («любителя мудрости»), означает «искатель мудрости». Недаром софиста Гиппия называли мудрейшим из греков. До нашего времени дошло довольно много документов, свидетельствующих о том, что Коринф часто посещали ораторы-софисты, среди них и очень знаменитые (Дион Хризостом, Герод Аттик, Диоген, Фаворин и др.) О них сообщают Дион Хризостом, Плутарх и Эпиктет. Хотя они относятся к более позднему времени, можно с уверенностью сказать, что и в I веке было то же самое, так что коринфские письма апостола Павла могут представить значительный материал по этой теме.