Первоклассная учительница, дракон и его сын - страница 17

В машине Джолион сидел рядом со мной и сжимал мою руку так сильно, что я не сомневалась: будут синяки. По счастью дорога по выделенной драконьей полосе заняла всего четверть часа. Мадс приказал остановить машину, не доезжая до приюта и объяснил:

— Никто не должен понять, чей сын этот мальчик. И медир Кайлен не должен знать, что мы сюда приезжали.

Я понимающе кивнула.

— Договорились. Я мама, Джолли сын, а вы — дедушка.

Вскоре мы остановились возле двухэтажного здания, разрисованного бегущими собаками и умывающимися кошками, и я сказала:

— Вот, Джолли. Пойдем, выберем тебе друга?

Нас встретила девушка-администратор, выслушала пожелания о кошке, любящей детей, и осведомилась:

— Мальчик что, болен?

Джолион с самого начала прижался ко мне, зажмурился и не желал открывать глаз. Даже пестрый попугай в клетке на стойке администратора не привлек его внимания. Только сейчас я заметила, что девушка смотрит на нас как-то странно, словно Джолион готов был в любую минуту броситься на нее, а потом все разгромить здесь.

Мне сделалось не по себе.

— Да, мальчик болен, — ответила я. — Наш невролог посоветовал взять домашнее животное для адаптации.

В глазах девушки появился неприятный блеск.

— Знаете, наши животные — не средство адаптации душевнобольных, — с нескрываемым презрением ответила она. — Вы ведь не собираетесь обеспечивать кошке безопасность, она станет просто игрушкой для ребенка? Вы понимаете, что это живое существо? Оно не создано для игр неполноценных детей!

Я с трудом подавила желание ударить ее — врезать так, чтобы навсегда выбить из ее рта такие слова. Мадс сделался не смуглым, а каким-то серым. Джолион по-прежнему не отлипал от меня и не смотрел по сторонам. Я открыла было рот, чтобы сказать, что мы с Мадсом собираемся следить и за ребенком, и за кошкой, и никто никого не будет мучить — а потом подумала: какого, собственно, черта?

— У вас тут бродячие кошки, верно? — уточнила я. Девушка поджала губы.

— Да. Мы собираем их на улицах, лечим, приводим в душевную норму. А вам породистых подавай?

— А если кошку никто не возьмет? Она так и будет тут жить до старости?

Попугай разразился хриплой птичьей бранью. Губы девушки сжались в нить.

— Таких животных усыпляют, — процедила она.

— Что ж, — я подарила ей самую очаровательную улыбку. — Пусть усыпляют. Жаль, что вы не дали одной из ваших кошек новую долгую жизнь. В хорошем доме и с заботой. Подумайте об этом, когда будете усыплять ее.

В спину нам полетели брызги слюны и вопли, самым цензурным из выкриков были «живодерка» и «тварь». Мы вышли на улицу, и Мадс сказал:

— Не знаю, как я сдержался. Чудом, наверно.

В его голосе звенела ярость — та, которая заставляет рвать врага голыми руками, и я вполне его разделяла. Мы пришли забрать животное, никто не собирался его мучить и обижать, я следила бы и за кошкой, и за Джолионом, но нам даже не дали этого сказать. Нас с ходу стали оскорблять и обвинять в жесткости.

— Зоошиза, — ответила я. Джолион хватался за мою футболку, я погладила мальчика по голове и добавила: — И кто еще тут неполноценный?

Мадс вздохнул. Провел руками по лицу, вынул из кармана пиджака золотистый смартфон и, уточнив что-то, сказал:

— Тут ветеринарная клиника через квартал. Сотрудничают с фондом защиты животных. Может, они нам что-то подскажут?

И мы пошли в клинику. По дороге нам попался крошечный магазинчик с мороженым и сладостями — прозрачные мармеладные горы, кирпичики вафель и зефирные конусы выглядели настолько заманчиво, что я спросила:

— Джолли, хочешь конфет?

Джолион взял Мадса за руку и указал этой рукой на витрину, но, когда мы попытались войти, его лицо нервно задергалось, на глазах выступили слезы, и мальчик тихонько заныл. Мадс оставил нас у входа, зашел в магазин и вскоре вынес нам пузырчатые вафли с мороженым и фруктами. Джолион довольно схватился за угощение и принялся есть, а Мадс протянул мне мою порцию и заметил:

— Если медир Кайлен узнает, что мы ели мороженое на улице, то он нас убьет.

Это было сказано слишком серьезно для шутки.

— Мы ему не расскажем, — ответила я. — Но скажу вам честно, ребенку не надо сидеть взаперти. Ему нужно вернуться в мир.