Первооткрыватель угля М. И. Югов - страница 6

Интересно заметить, что переписка между императором и Берг-коллегией касалась только разведывания золотых и серебряных руд. Каменный уголь не упоминался. Это и понятно. Открытие золотых и серебряных приисков давало казне прямые выгоды. Каменный же уголь при изобилии лесов и даровой рабочей силы разрабатывать было нерентабельно.

Наконец все было готово к отправке. Но 27 марта лекарь Управы благочиния сообщил, что Югов тяжело заболел и ехать не сможет. Из тюремной больницы рудознатца перевели в лазарет, но было уже поздно: больной находился в безнадежном состоянии.

13 апреля 1797 года тот же тюремный лекарь сообщил в Берг-коллегию, что «Моисей Югов, находясь в неизлечимой чахоточной болезни, 13 числа сего месяца волею божею помре».

Так, измученный преследованиями и лишениями, погиб замечательный крепостной рудознатец, большой патриот своей родины. Но дело, начатое Моисеем Ивановичем Юговым, не заглохло.

Вскоре после смерти рудознатца в Прикамье началась промышленная добыча каменного угля.

На Урал, в помощь Мечникову и Гладкову, были отправлены Данила Иванцов и Еким Меркушев.

Все показания М. И. Югова и его друзей, данные в Берг-коллегии, попали в руки одному из энергичных и талантливых горных деятелей — А. С. Ярцеву, который работал сначала на Олонецких, а потом на Уральских заводах. А. С. Ярцев обеспечил Гладкова маркшейдерским инструментом, разрешил ему взять шесть рудокопов, а при необходимости дополнительных затрат для найма людей и подвод — брать деньги из казны Юговских медеплавильных заводов.

Заводчик Лазарев, конечно, знал, что слух о месторождениях полезных ископаемых в его имении дошел до самого императора. Утаивать дальше месторождение каменного угля было бессмысленно. Лазарев распорядился начать регулярную добычу каменного угля.

Летом 1797 года за прудом Кизеловского завода была заложена каменноугольная штольня, впоследствии названная Запрудной. Эта шахта и дала начало угледобычи в Кизеловском бассейне.

В конце июля 1797 года собрались в Кизеле Гладков, Иванцов и Меркушев. Начались большие работы по разведке месторождений золотой и серебряной руды. Наличие специальных рудокопов, достаточное количество денег на наем дополнительных рабочих, подписание Лазареву не чинить препятствий, — все это способствовало производству работ.

Но Иванцов и Меркушев смутно представляли месторождения полезных ископаемых, открытые Моисеем Юговым. Поэтому разведка, сделанная по их указаниям, не дала больших результатов. Месторождения каменного угля были найдены далеко не все.

Золото и серебряная руда, которые неоднократно упоминались в «доношениях» рудознатцев, совсем не были обнаружены. Ни Иванцов, ни Меркушев не могли точно указать месторождения этих полезных ископаемых. По их словам, некоторые из них находились на берегу реки Кизела, который был затоплен заводским прудом. Но Гладков не решился выпускать воду из пруда для производства дальнейших разведок. В своем донесении он писал, что наличие в известковых камнях желтого и белого блеска, очевидно, ввело в заблуждение рудознатцев, которые приняли эти камни за золотые и серебряные руды.

Дальнейшая судьба Данилы Иванцова, Екима Меркушева и других товарищей Моисея Югова неизвестна. Можно предполагать, что Иванцов и Меркушев после окончания разведок Гладкова были отправлены в Петербург для несения воинской службы, которая продолжалась тогда 25 лет. Вполне возможно, что в родные края они и не возвратились, а если и возвратились, то, конечно, не все.

Поиски золота и серебра помогли Гладкову открыть богатые месторождения железной руды. Кроме этого, он вблизи Кизела нашел серный колчедан, известковый камень и шифер.

Тщательно обследовав месторождения каменного угля, Гладков установил, что часть из них уже разрабатывалась открытым способом. Он писал в своем рапорте, что при этом способе сначала снимается верхний слой-дерн, потом — пласт земли, иногда толщиной около аршина (аршин — 71 сантиметр) и затем уже вырубается уголь. Толщина угольного пласта, по его словам, доходила до 4-х аршин. Гладков указывал, что кизеловский уголь, взятый сверху пласта, дает «весьма неровный, продолжительный, глухой и к делу железа неудобоваримый жар… вообще он для заводского хозяйства неприбыточен…» Однако он считал, что на большей глубине уголь безусловно должен быть лучшего качества.