Первые партизаны, или Гибель подполковника Энгельгардта - страница 18
Какое там! И слушать не захотели. Уперлись и стояли на своём: знать, мол, ничего не знаем, ничего не ведаем.
Очень долго Александр Дмитриевич с крестьянами мучился, всё хотел урезонить, кончить лаской, добровольно. Но так и не послушались его. И он, блистательно бившийся с французами, уехал, так и не добившись торжества справедливости.
На другой день явился в имение исправник с командой. Опять собрали на сходку всех крестьян, спросили, хотят ли слушаться барина Александра Дмитриевича Лесли. И в очередной раз отказались крестьяне возвращать награбленное…
Как начал исправник пороть без пощады, как отодрали трёх-четырёх порядком, ан и другие тут же сдались.
И начали крестьяне, как миленькие, всё возвращать, и до последней нитки быстренько доставили на место. И даже более того: те, битые исправником и подручными его, никому не дали ничего утаить, на каждого указали, сообщив также, что где припрятано.
Пётр Дмитриевич Лесли поведал о том, что государь Александр Павлович после 1812 года прислал в Смоленскую губернию огромные денежные суммы для раздачи потерпевшим дворянам, а потом вдруг многие, кому раздача была поручена, оказались подвергнуты следствию и даже самому настоящему уголовному преследованию.
Сам же Пётр Дмитриевич в этом деле был абсолютно чист, а он, кстати, был именно из числа тех, кому также было поручено распределение по губернии компенсационных денег.
В общем, и на сей раз славный род рыцарей Лесли не был опозорен!
И было тогда совершено ещё одно благодеяние государя Александра Павловича.
Да, благодеяние замечательнейшее, но только осуществить его было совсем непросто. И воспользовались им многие не по заслугам.
По завершении военной компании 1812 года вышло монаршее постановление выдавать бывшим ополченским соединениям зачетные рекрутские квитанции, дабы восстановить понесённые ими расходы.
И что же?! Братьям Лесли поначалу никак не хотели давать сии квитанции, ибо их партизанский отряд был сформирован ещё до воззвания государя о созыве ополчений.
А Лесли и не хотели требовать для себя никаких вознаграждений, хотя они в отличие от многих других устроили и вооружили отряд за свой собственный счёт. И это в то время как многие смоленские помещики да не то, что своих лошадей для армии не хотели отдавать, но даже и корм жалели – приходилось силой реквизировать!
Однако я забежал несколько вперёд, как водится.
Обширный свод бумаг из семейного архива Лесли (27 огромных папок, старых, давно расползшихся, а многие бумаги скомканы и существуют вне папок, как бы сами по себе) – в основном это дневники и разного рода мемуарные записи – ещё ждет своих публикаторов и исследователей.
Пока что из сего архива отбирались для печати всякого рода мелочи, хотя совсем и не безынтересные, конечно; мелочи ведь непростые, исторические. Кажется в сем году, юбилейном, как известно, что-то должно появиться как будто в сборнике «Смоленская старина». Но это опять же будут всего лишь извлечения, никак не более.
Бумаги рода смоленского Лесли, без сомнения, надобно издавать целиком, как единый комплекс, но это дело будущего, и неблизкого совсем будущего.
Бумаг-то семейного архива буквально мириады. Дабы справиться со всем этим, понадобятся целые десятилетия. А за это время с семейным архивом может, увы, произойти что угодно (прости Господи!), ибо хранится он в деревянном флигельке, примыкающем к господскому дому в поместье Станьково.
А теперь возвращаемся всё же к тем дням, когда, собственно, и начиналось партизанское движение на смоленской земле, к июлю 1812, а именно к 11 числу того рубежного во многих отношениях месяца.
То был день начала партизанской войны. Но на самом-то деле я попробую не столько самое начало партизанских действий сейчас описывать, сколько попытаюсь присмотреться к личности Павла Ивановича Энгельгардта и расскажу ещё поподробнее об его поместье Дягилево. Это всё крайне важно в рамках настоящей хроники.
С. М.
г. Смоленск.
Май 1912 года.
Глава седьмая. 11 июля
Уездный предводитель Пореченского уезда Алексей Баранцев, завершив в Смоленске все свои неотложные дела, возвращался, наконец-то, домой, в родное Поречье. Как и было уговорено, с собою прихватил он Павла Энгельгардта, пореченского помещика, землевладельца хоть и не богатого, но личность весомую во всех отношениях.