Первые партизаны, или Гибель подполковника Энгельгардта - страница 4

Но вернёмся к утру 9 июля. Итак, государь поманил к себе Винценгероде и представил Фердинанда Фёдоровича всем братьям Лесли, сказав при этом: «А вот тебе, дружочек мой, и первые помощники». После чего Его Величество оставил сию группу и пошел стремительно прогуливаться по зале губернаторского дворца.

Вскоре Александр Павлович заметил одного прежнего своего, можно сказать, знакомца, скромно и задумчиво прислонившегося к стенке, и незамедлительно подлетел к нему.

Это был невысокого роста человечек, невзрачный, лысоватый; длинные прямые волосы спускались низко по бокам черепа, в середине образовывавшего круглую голую поляну. Был он в штатском и вид имел совсем не воинственный. Между тем, государь, несмотря на свою близорукость, сразу же признал в нём генерал-майора Евгения Ивановича Оленина.

Он из смоленских дворян и в составе смоленского мушкетерского полка проделал с Суворовым итальянский и швейцарский походы, в битве за Сен-Готардский перевал был трижды контужен. По окончании сих походов император Павел Петрович наградил его и перевел тем же полковничьим чином в лейб-гвардии конный полк. Генеральский же чин сей Оленин получил уже при Александре Павловиче. Он славно дрался в антинаполеоновских кампаниях, а при Аустерлице на глазах у великого князя Павловича захватил не менее трёх сотен пленных и отбил неприятельское знамя. Ещё бы государю его не помнить!

После 1808 года Оленин был по болезни в отставке и проживал в своём смоленском именьице.

Александр Павлович стал расспрашивать Евгения Ивановича об его житье-бытье, об здоровье, а потом настоятельно просил опять поступить на воинскую службу. «Ты сейчас очень нужен России», – сказал государь. Оленин, не раздумывая, дал согласие. И тогда государь тут же подвёл его к естественно образовавшемуся кругу, состоявшего из братьев Лесли; в центре же круга находилась громадная статная фигура генерал-адъютанта Винценгероде.

Пристроив Оленина, государь, весьма довольный, двинулся дальше и почти сразу же наткнулся на большую группу, которая тут же расступилась пред ним и окружила его, возбуждённо и радостно что-то говоря. То был клан Энгельгардтов, имеющих в Смоленской губернии множество больших и малых вотчин.

Как только государь оказался в центре энгельгардтова круга, все они стали клясться в верности Его Величеству и в ненависти к проклятому Бонапарту. Едва ли не каждое восклицание, исторгаемое из душ этих людей, лило, безо всякого сомнения, подлинный бальзам на душу нашего государя.

Выслушав всех, Его Величество прочувствованно заметил: «Только, ради Господа, подкрепите ваши замечательные слова, друзья мои, делом. Непременно подкрепите! Бейте супостата!»

Энгельгардты – довольно-таки древний баронский род швейцарского происхождения. Но история наших Энгельгардтов начинается с момента, когда некий Георг Энгельгардт переселился из Цюриха в Лифляндию. Потомки сего Георга так и остались в Лифляндии. А в семнадцатом столетии Вернер Энгельгардт (в России потом он стал Еремеем) вступил в войско польского короля Сигизмунда и в составе этого войска брал Смоленск, в награду за что и получил на Смоленщине поместья. Так там и осели Энгельгардты и стали затем настоящими русаками, оправославились даже. И вот они стояли пред российским государем и изливали свои патриотические восторги, совершенно искренние.

А поодаль от них стоял мужчина громадного роста, напоминавший то ли быка, то ли медведя. Шитый золотом дворянский мундир, который широко облегал его необъятную фигуру (мундир достался ему от отца, бывшего по стати своей даже ещё выше и объёмней своего наследника) рождал ещё одно сравнение – с солнцем что ли. Во всяком случае, это скорее был не человек, а явление природы. Могучее и страшное.

Между прочим, сей богатырь тоже был Энгельгардт, но прочие члены клана его сильно не жаловали, вот он и стоял отдельно, как бы сам по себе. Сумрачный. Недовольный. Независимый.

Помещик Пореченского уезда Смоленской губернии отставной подполковник Павел Иванович Энгельгардт, в отличие от многих своих родичей, не был состоятельным землевладельцем. Отнюдь. Скорее он был очень небогат и, пожалуй, даже довольно-таки беден. В его основном имении (Дягилево) было всего 77 душ крестьян. Но Энгельгардты сторонились его совсем не поэтому. Причина была в ином.