Первые перелеты через Ледовитый океан - страница 5

И тут же показал солнечный указатель курса (СУК) конструкции инженера Сергеева. Затем открыл футляр с секстантом и с гордостью подержал в руке большой морской хронометр, без которого нельзя определить точное время в полете, что так необходимо в штурманских расчетах.

Беляков показал Валерию Павловичу бортовую радиостанцию самолета, способную держать связь на дальности до шести тысяч километров, и свое штурманское место, сиденье которого находилось на запасном бачке резервной воды, необходимой для дополнительного питания системы охлаждения двигателя.

Наконец я усадил нашего друга на сиденье пилота, и он стал детально рассматривать приборную доску летчика: часы, указатель скорости, высотомер, вариометр, указатель поворота и скольжения, авиагоризонт, магнитный компас, гирополукомпас, указатель радиокомпаса, тахометр, альфометр, термометр масла, термометр воды в системах маслопитания и охлаждения двигателя, указатели давления масла и бензина, тумблеры навигационных огней, подкрыльных осветительных ракет на случай посадки ночью и другие приборы и указатели, а также различные рычаги управления.

— Ну и туго набита ваша машина,— сказал Чкалов ведущему инженеру.

— Но зато, Валерий Павлович, далеко летает! — ответил Стоман.

После обеда потянула поземка, повалил снег, над Центральным аэродромом плыли низкие облака. Никто в это время не летал, и нам довольно легко разрешили совершить аэродромный полет.

Я радовался, что Чкалов с огромным любопытством отнесся к самолету «АНТ-25». Сидя за его спиной, я внимательно следил за его первым полетом. Чувствовался великий художник пилотирования.

— Прелесть! Ничего не скажешь — молодцы туполевцы! — И Валерий Павлович поднял вверх большой палец — знак искреннего одобрения.

Подошла весна 1936 года. Наш экипаж, правда еще не оформленный официально, был готов к прыжку через Северный полюс, готов не только технически, но и психологически. Мы долго составляли письмо в Политбюро с просьбой разрешить нам полет через Северный полюс и наконец решились отправить его.

Ответ что-то долго не приходил, а Серго Орджоникидзе на вопросы Чкалова только улыбался в свои пышные усы.

В начале июня 1936 года Центральный Комитет партии собрал представителей авиационного мира — летчиков, летчиков-испытателей, штурманов, инженеров, механиков, чтобы откровенно поговорить о летных делах в частях ВВС.

Во время перерыва мы подошли к Серго Орджоникидзе и спросили о судьбе записки в Политбюро по поводу нашего проекта дальнего перелета через полюс.

— Не сидится вам,— засмеялся Серго,— всё летать хотите. Машину нужно хорошо проверить.

Мы живо ответили, что машина, на которой собираемся лететь, проверена, лети хоть сегодня...

— Ладно.— сказал Серго, видя наше нетерпение.— Я вас с товарищем Сталиным сведу.

И спустя несколько дней, когда мы беседовали в Кремле, на вопрос: «Зачем лететь обязательно на Северный полюс?» — Чкалов, окая, с чувством особой убежденности ответил: «Да ведь машина хорошая, мотор отличный и риска мало, товарищ Сталин».— «Вот вам маршрут для полета: Москва — Петропавловск-на-Камчатке»,— услышали мы в ответ, и слова эти были столь неожиданны, что мы не сразу нашлись, что ответить, но без колебаний, единодушно приняли предложенный маршрут как наказ Родины.

На следующее утро Чкалов, Беляков и я собрались в ЦАГИ.

В тот же вечер мы окончательно оформили распределение между собой обязанностей в полете и, не теряя времени, стали готовиться к старту.

Сколько бессонных ночей прошло над картами полета! Сколько людей втянулось в нашу подготовку!

После полутора месяцев усиленной тренировки и испытаний нам предстояло сделать последний контрольный рейс.

Погрузив в кабину «АНТ-25» имущество, мы приняли на борт инженеров и радиста и поднялись в воздух. Нас обдало перегаром желтого едкого дыма, валившего из труб окрестных заводов. Я включил тумблер подъема шасси. Вдруг откуда-то снизу послышался треск. Все встрепенулись. Я посмотрел через плечо Валерия, пилотировавшего самолет, и установил, что сигнальные лампочки положения шасси не горели. Ось лебедки, поднимающей шасси, не вращалась, хотя рубильник электромотора был включен.