Первый дон - страница 16

Кардинал делла Ровере всегда держался с большим достоинством, и это, наверное, нравилось бы людям, если б не фанатический блеск его глаз. Лицо его, словно высеченное из камня, смягчал разве что подбородок с ямочкой. Улыбался он редко, показывая мелкие, ровные зубы. То было лицо, символизирующее Средние века, живой портрет Судного дня. И крепкое тело демонстрировало скорее не силу, а несгибаемость. Никто не ставил под сомнение храбрость и ум делла Ровере. А вот за грубость и оскорбительный тон его не любили, отдавая предпочтение добродушному и обходительному Александру. Однако не следовало недооценивать силы этого страшного врага.

На встречах с французским королем Карлом, королем Неаполя Ферранте, да и с другими делла Ровере постоянно обвинял Александра в симонии – покупке папского престола. Говорил, что Борджа – жулик, взяточник, бабник, обжора, жаден, всюду проталкивает родственников, короче, негодяй. К слову сказать, он сам совершал многое из того, что ставил в вину Александру, но сие нисколько не меняло его отношения к новому Папе.

Некоторые из его обвинений соответствовали действительности. Сразу после выборов Александр передал стратегически важные замки кардиналам, которые поддержали его. Асканьо Сфорца стал вице-канцлером, потому что именно он помог укрепить позиции Борджа перед последним туром голосования. Ему также достался замок, церкви и несколько феодов. Ходили слухи, что темной ночью перед началом голосования два осла, тяжело нагруженных мешками с серебром, проследовали от дворца кардинала Родриго Борджа ко дворцу кардинала Асканьо Сфорца. Голос кардинала Антонио Орсини обошелся в два города, приносящих тысячи дукатов, не остались без лакомых кусков и другие кардиналы. Джулиано делла Ровере получил пост папского легата в Авиньоне, большую крепость Остию и портовый город Сенигалью на Адриатическом побережье, замок и разные должности, в том числе каноника Флоренции.

Конечно, Александр не первым ввел практику раздачи территорий и должностей. Папы с давних пор одаривали своих сторонников. Что может быть нелогичного в вознаграждении тех, кто отдал за тебя свой голос? Скорее, Александр подтверждал свою репутацию щедрого человека, поскольку вознаградил и делла Ровере, хотя точно знал, что тот голосовал за самого себя.

И обвинение в симонии не имело под собой почвы. Кардинал делла Ровере происходил из более богатой семьи и имел куда более обширные связи, чем Родриго Борджа. Если бы папский престол покупался и щедрые дары могли обеспечить победу на выборах, делла Ровере без труда перещеголял бы Борджа и склонил чашу весов в свою пользу.

В общем, ненависть делла Ровере к Александру перевесила здравый смысл и политическое чутье: сам Джулиано и кардиналы-диссиденты решили обратиться к королю с просьбой собрать Великий совет.

Много лет тому назад Великий совет мог давать указания Папам и даже смещать их с престола. Включал он кардиналов, епископов и светских лидеров. Это благородное собрание в свое время использовалось для того, чтобы ограничить абсолютную власть Папы. Но тридцать лет тому назад Папа Пий II разогнал Совет, и с тех пор он больше ни разу не собирался.

Однако лицезрение того, как новый Папа возводит своего сына Чезаре в кардиналы, настолько разъярило делла Ровере, что он и его союзники попытались оживить Великий совет и использовать его для свержения Александра.

Вскоре после церемонии, на которой Чезаре стал кардиналом, делла Ровере покинул Рим и удалился в Остию, чтобы оттуда начать атаку на Александра. По завершении ее подготовки он собирался уехать во Францию и просить защиты у короля Карла.

Папа Александр VI, определившись с сыновьями, понял, что пора определять место дочери в своем грандиозном плане. Он тщательно обдумал все, что предстояло сделать. Лукреция была еще мала, тринадцать лет, но больше ждать он не мог. Следовало незамедлительно обручить ее с Джованни Сфорца, герцогом Пезаро. Будучи кардиналом, он уже обещал отдать Лукрецию в жены двум испанцам. Но сейчас его политический статус изменился, он стал Папой и ему требовался прочный союз с Миланом. От его прежних обещаний пришлось отказываться, но Александр принял все меры, чтобы у испанцев не осталось чувства обиды.