Первый горн - страница 52

Пока я находился в шахте, было не так сложно. Шахта была достаточно узкой, чтобы можно было упереться в неё спиной и ногами и таким образом дать немного отдохнуть ноющим плечам. Но когда шахта закончилась, я повис в воздухе и в первый момент подумал, что болтаюсь над нескончаемой бездной.

Но потом, в слабом свете фонаря, я смог разглядеть подо мной пол, выложенный теми же плитами.

Внизу громоздились большие камни, обещая сломать мои старые кости, если я вдруг упаду на них. Пожалуй, верёвка была где-то три длины, равные росту человека, которые ещё нужно было спуститься от шахты, и здесь, кроме верёвки, не за что было держаться.

Но я действительно добрался до низу, не упав и в первую очередь почувствовал облегчение.

Я отпустил верёвку и отошёл в сторону. Здесь внизу она была обмотана вокруг тяжёлого каменного блока. Блок, который едва смог бы поднять один человек: закреплять верёвку помогало несколько человек.

— Ну и как, вы уже что-нибудь смогли разглядеть?

Да, смог. К настоящему моменту мои глаза привыкли к темноте, и я увидел то, что там было. У меня мурашки пошли по коже.

— Достаточно, чтобы сказать вам, что нет никакой опасности.

Верёвка рядом со мной затряслась, и я посмотрел наверх, смог восхититься тем, как Лия скользит по верёвке вниз. У неё это выглядело так просто.

На последнем метре она спрыгнула и надёжно приземлилась рядом со мной на корточки, вытянув Каменное сердце в сторону, как будто ожидала, что в следующий момент придётся сражаться.

— Боги! — пробормотала она.

— Да.

Комната, в которой мы находились, была восьмиугольной, около десяти длин, равных росту человека в ширину и глубину. Четыре колонны, расположенные от стены на расстоянии одного роста человека, поддерживали подземелье. На них я обнаружил масляные чаши, примерно на высоте плеч. Я заглянул в них и мне повезло: масляные чаши были ещё наполнены маслом. И хотя масло было старым и застыло от холода, но после нескольких попыток все чаши загорелись и ясно осветили комнату.

— Что здесь произошло? — Лия говорила тихо, да и я сам не хотел беспокоить мёртвых.

— Скоро мы это выясним, — ответил я, точно также тихо.

За все прожитые мной годы я редко видел нечто более жуткое. В комнате находились четыре тяжёлые двери из бронзы. Каждая дверь имела две створки, и эти створки были украшены рельефом. На первой двери был изображён грифон.

На второй — горный лев. На третьей — боевой молот, на четвёртой и последней двери что-то, что выглядело как большой паук, однако верхняя часть его тела была человеческая.

Эта последняя дверь была забаррикадирована с этой стороны тяжёлыми блоками. Посередине комнаты, там, где мы стояли, можно ещё было различить фундамент конструкции, от которой были взяты эти блоки — платформа, алтарь, что-то в этом роде. Но прежде, чем эту дверь забаррикадировали, здесь произошёл бой.

Все бойцы находились ещё здесь. Двое из них, завернувшись в свои спальники, лежали рядом с остатками от костра. Трое других сидели, облокотившись о стену, у одного меч лежал на коленях, и он выглядел так, будто о чём-то усиленно размышляет. Ещё трое были сложены в ряд, на их лица натянуты покрывала.

Как можно дальше от этого лагеря, в другом углу, лежали четыре других трупа, намного меньше человеческих, но по ширине ничуть не уже. Они лежали, связанные тяжёлыми, железными кандалами.

Холод здесь внизу был настолько интенсивным, что, когда я вдыхал, у меня болели зубы. Вряд ли холод рассеивался даже летом. Он, на протяжение многих лет, наложил на воинов саван из изморози и схоронил их для нас спустя время, которое можно было измерить в годах или же в столетиях, поскольку эта комната казалась очень старой.

— Да, — сказала Лия. — Вот эти, — она указала на человеческих бойцов, — забежали из того входа в эту комнату, — она изучала дверь с пауком-человеком подняв вверх брови. — Их преследовали эти… гномы. Разразился бой. Гномы потерпели поражение, другие заперли дверь. И оказались в ловушке.

Она бросила взгляд наверх, и я поднял фонарь. В свете лампы отверстие шахты было сложно различить.

— Но почему? — я более внимательно изучил пол под нашими ногами.