Первый горн - страница 7
Пока первая группа становилась всё громче, побуждая каждого в комнате смеяться над их двусмысленными шутками, эта троица сдерживалась и опустошала свои кубки неспешно, хотя и непрерывно.
На постоялом дворе комнат было мало: две одноместные; две, в которых стояло по шесть кроватей, а также два больших спальных зала на чердаке, под коньком крыши.
Остальные гости были приглашены переночевать на сеновале в конюшне.
Если подумать, насколько, вероятно, будет холодно, то конюшня была не таким уж и плохим вариантом. Скота было больше, чем людей, а конюшня забита до отказа. Тепло животных обязательно защитит от замерзания.
Я занимал одну из двух одноместных комнат и знал, что все остальные заняты. Благородным путникам тоже уже не досталось комнаты, и мужчина так долго возмущался во всё горло, что все мы вздохнули от облегчения, когда он наконец-то решил присесть и успокоиться.
Из всего этого следовало, что сэре придётся ночевать либо на конюшне, либо в общей комнате.
В любом случае, это была не та компания, в которой я хотел бы оказаться занесенный снегом.
Люди, проживающие на постоялом дворе — это сам хозяин; кто-то на кухне, я только слышал, как он или она гремит кастрюлями; конюх, который, скорее всего, не справлялся с кучей скотины; три служанки в возрасте между пятнадцатью и двадцатью — молодые, стройные и с неплохой внешностью. Даже старые глаза могут порадоваться изящным движениям. Мужчины смотрели им вслед, большинство этих взглядов меня не беспокоили.
А вот то, что за женскими округлостями следовали также взгляды некоторых наемников, говорящие о намерении взять силой то, что им нравиться — очень меня тревожило.
Так как постоялый двор находился далеко от любого поселения, не было ничего удивительного в том, что хозяин постоялого двора нанял двух молодых, крепких работников, выполняющих тяжёлую работу. Они носили при себе короткие, обмотанные кожей дубинки. Возможно, этого было бы достаточно, чтобы урезонить напившегося гостя, но у них не было ни единого шанса против девятерых наемников.
Я снова повернулся к сэре Маэстре.
— Вы нашли самое неподходящее время, чтобы посетить это место.
Она приподняла бровь — бледную, как и всё в ней, но все же выразительную.
Красноватое мерцание в ее глазах исчезло. Возможно, это было только мое воображение или же отблеск пламени одного из каминов. Теперь они стали фиолетовыми — ни с чем не сравнимый цвет. За то время, пока я рассматривал людей в зале, к ней снова вернулось самообладание. Если до этого она выглядела одновременно грустной, сердитой и разочарованной, то теперь, казалось, посмеивается. Возможно, даже надо мной.
— Вы переживаете за мою безопасность?
Я взглянул на нее.
— Я знаю, что вы — Маэстра. Вы довольно громко сообщили об этом, когда зашли в зал. Мои старые уши все еще в состоянии слышать, если только прокламировать слова достаточно громко. Но тем самым вы также бросили вызов. Некоторые люди смотрят лишь на внешность и, возможно, поддаются искушению, совсем не думая о цене. И даже вам необходим сон.
— Так что вы предлагаете?
Я вздохнул.
— Я прикажу хозяину постоялого двора поставить вторую кровать в мою комнату.
— Вы так галантно предлагаете мне вашу защиту на ночь? — она рассмеялась. — Были бы вы были кем-то другим, я бы заподозрила нечистый умысел.
— Если вы хотите нечистого умысла, тогда вам стоит обратиться к наемникам, — она повернулась на своём стуле.
Разговор группы шестерых наёмников стал тише, они разговаривали между собой, но продолжали бросать взгляды на служанок, которые между тем, стали осторожнее, когда обслуживали этот стол.
Эти наемники, или скорее, всё же разбойники, напоминали мне стаю волков, обдумывающих, как им лучше всего отделить косулю от стада.
Один из наемников — предводитель — заметил взгляд Маэстры, и теперь нагло рассматривал ее. Широкая, неприязненная улыбка растянулась на его губах, обнажая крепкие, серо-белые зубы хищника. Это зрелище было легче вынести, чем смех некоторых из его компаньонов, у тех тут и там можно было увидеть почерневшие обломки зубов. А зубная боль не способствует спокойному нраву.