Первый и последний - страница 13

А теперь я думаю о нем постоянно. Мы виделись всего три раза. Тот первый в кабинете Марка, потом он приезжал на студию, чтобы завезти мне контракт. Но мы пообщались всего пару минут, потому что из-за тура у меня очень поджимали сроки с текущим фильмом. И третий снова у Марка в кабинете, когда подписывали этот самый контракт. В этот раз занят был Дрю, он без конца и края утрясал что-то по телефону, а потом быстро черкнул ручкой в контракте и умчался. И каждый раз я не могу отвести от него глаз. Он настолько… ох, даже слов не подобрать! Вздыхаю, потому что ни черта не понимаю, как я собралась с ним работать.

Дрю

Я смотрю на ее широкую улыбку и не могу насмотреться. Мне кажется, я сошел с ума, но с губ так и рвется признание. Я все еще без ума от Долорес Диккенс. Сколько бы женщин не было в моей жизни – а их было предостаточно – никто так и не занял хотя бы маленький уголок в моем сердце, в котором всегда была она. Вы бы спросили: так почему я тогда не искал встреч с ней и не добивался? А я пожму плечами и отвечу: понятия не имею. Наверное, потому что все десять лет был самым ярким представителем семейства идиотов. Впитываю взглядом каждую черту Долли и не могу насмотреться. Она периодически ловит мой взгляд и улыбается шире. Ее маленький носик слегка кривится, когда она прищуривает глаза.

Долли светится. Она на своем месте. Мы в студии обсуждаем с группой процесс съемок. В эту небольшую комнату натолкалось столько народа, что кислорода едва хватает на всех нас. Но атмосфера настолько непринужденная и легкая, что столпотворение даже не чувствуется. Это потому что Долли здесь. Она шутит и смеется, пока знакомится с ребятами поближе. Ей хочется знать о них все, Долли впитывает каждое вылетевшее изо рта ребят слово. А они и рады хорохориться перед ней, потому что она заражает собой.

– Так, смотрите, – говорит Долли, хлопнув в ладоши, и все, как по команде, переключают свое внимание на нее. – Съемок самих концертных выступлений в фильме буде немного. Ну, то есть снимать мы будем много, но потом будем монтировать и нарезать кусочки, чтобы показать результат вашего труда. Но основной акцент будет сделан на подготовках к концертам. Репетиции, то, как вы проводите свободное время, то, как рождаются песни. Бесконечная вереница девушек в ваш автобус и безбашенные поступки.

– Мама меня из дома выгонит, – стонет наш басист Лиам.

– Я тебя приючу, если что, – подмигивая, отвечает Долорес.

– О, и меня выгонят, – встревает Ник, солист группы.

– Иди к черту, придурок, ты живешь сам. – Смеясь, Лиам толкает друга в плечо.

– А ты, значит, с мамой?

– Ну да.

– Она приехала к тебе погостить, пока в ее доме ремонт, – монотонно тянет Трей, перебирая между пальцами барабанную палочку.

Они начинают идиотскую перепалку.

– Тихо! – выкрикиваю я, и они замолкают, глядя на меня, как несмышленые щенки на папу. – Если мы сейчас не прекратим этот балаган, то никогда не выдвинемся в тур. Кончайте.

– О, я бы… – начинает Лиам, но я его перебиваю.

– Закончи мысль – и будешь бежать за автобусом до самого Сан-Франциско.

Парни опять смеются и толкают друг друга. Как дети. Долли смотрит на меня с интересом, но сразу отводит взгляд, когда я поворачиваюсь к ней.

– Продолжай, малышка До. – Со стороны диванов, на которых сидят мои парни раздаются различные звуки поощрения. – Заткнитесь, – рявкаю я, смущенный тем, что назвал Долли таким интимным прозвищем в присутствии группы. Они теперь мне жизни не дадут.

– Итак, – говорит она, вставая и начиная прохаживаться по комнате. Ее ярко-малиновая юбка в сочетании с армейскими ботинками и кожаной косухой творят что-то невероятное с моим либидо. Я отворачиваюсь, как будто рассматриваю инструменты у себя за спиной, а сам поправляю так некстати появившийся стояк. Из комнаты звукоинженера на меня с широченной улыбкой пялится Пит. Он кивает на Долли и показывает мне большой палец, делая вид, что второй рукой тоже поправляет выпуклость в штанах. Я незаметно показываю ему средний палец, и мы оба усмехаемся. Да, чувак, она горячая, как ад. И такая неутомимая в постели, что каждый мужик в этом помещении, знай он это, уже бы весь мир к ее ногам положил.