Первый марсианский поэт-лауреат - страница 10
- Урбан Флакс. Не самыл лучший мой момент, должен сказать. Липучки от костюма здорово мне натирали. И нельзя ли потише?
- Ты снова снимаешься в пиратском фильме? Уже пару лет прошло…
- Сейчас нет.
- Надо же, Мэтт Мэги, не могу поверить!
- Если тебя интересует, моё настоящее имя — Хок.
- Вроде, я читала, что тебя зовут Дерек? Типа, твои родители происходили из Старой Англии, или что-то в этом роде.
- Моё имя по документам теперь — Хок, - сказал мужчина. Его улыбка становилась всё более натянутой. - Как бы там ни было, сумасшедшая леди, я утащил тебя от Солнца не просто потому, что я такой замечательный. Я это сделал, потому что ты симпатичная.
- Что, правда? - Эстер растерялась. Насколько ей казалось, её внешность была самой обычной, несмотря на глаза зеленоватого оттенка, который менялся в зависимости от освещения, что она считала своей изюминкой.
- Правда. Может, ты бы хотела поужинать со мной? Чёрт, честно говоря, я думаю, ужин можно даже и пропустить.
Эстер моргнула. Потом начала смеяться и не могла остановиться. Лицо Хока из уверенного превратилось в рассерженное, но она всё равно не могла сдерживать приступы хохота.
- И что, это работает? - наконец, выговорила она, - То есть, к тебе в постель прыгают просто потому, что ты — парень из кино? И потому что ты сделал комплимент?
- По-честному? Да.
- Ох, - Эстер вытерла глаза, - Боюсь, что ты не в моём вкусе. Но это и к лучшему. К лучшему для тебя.
Хок развернулся и пошёл прочь, Солнце оттеняло его силуэт, как в фильме, где он играл рейнджера на диком западе, противостоявшего армии роботов-насекомых. Глядя ему в спину, Эстер заметила, что волосы на его затылке поредели. Внезапно ей стало стыдно за свои насмешки. Но всё-таки…
- Пропустить ужин! Ишь ты! - и она опустилась на скамейку в новом приступе хохота.
Глава 7
Аугменты славились своей отстранённостью, но Толли был исключением из правила. На самом деле, если бы его начальники знали, насколько сильно он «откатился» к свойствам о-людей, это бы обеспечило ему путёвку обратно в палату с обитыми войлоком стенами, от которой ему недавно едва удалось отболтаться. Он был уверен, что его главная проблема — время. Толли существовал уже очень долго. Дольше, чем ему хотелось бы признавать. Он понял, что время влияло на его мозговую структуру таким способом, который никто, проживший меньше века, не мог даже вообразить. Впрочем, это нормально, ведь некому было спросить Толли об этом. Он пережил их всех.
Одним из того, что он никогда не мог понять, была страсть о-людей к развлечениям. Высшее руководсво Аугментов ухватилось за это мёртвой хваткой. Они стали пионерами — впрочем, нет, это неправильное слово. В отличие от истинных пионеров, их не интересовал риск или что-то новое. Нет, они, скорее, были хранителями, оберегающими художественные традиции. Особенно это касалось того, что Толли почитал за наименее художественное ремесло — кино.
- Эй, гмент, ты загораживаешь экран!
Коренастая инженерша, которую друзья (к коим Толли не относился) называли Сузу, махала ему рукой.
Толли немного отодвинулся вместе со стулом вправо, чтобы не мешать ей смотреть ту белиберду, что там показывали. Отвращению к кино способствовало и то, что во время его «тихих» лет на его инфопаде было всего семь фильмов. Все были робот-вестерны. Все ужасные.
Зато карты — они никогда не разочаровывали. Планетарное наблюдение было его специальностью с тех пор как… пожалуй, с тех пор, как он покинул орбиту Земли, и это было весьма давно даже по его меркам. С его аугментированными способностями это давало ему опыт, который ни одна душа в этой солнечной системе не могла приобрести.
Он порылся в своей мысленной системе хранения информации и нашёл кнопку активации режима Картографии. В реальности это, конечно, была не кнопка, это был определённый набор гормонов, который можно было скомбинировать только с помощью его аугментированных нервных путей. Синапсы вспыхнули. Он отключился от окружающего мира.
На консоли перед глазами Толли ожила карта. Это было не просто 3D, как в кино с виртуальной реальностью, которое так любили о-люди. Это было истинное представление рельефа местности вместе с видами, запахами и какофонией звуков. То, чего не хватало этим жалким человеческим существам. В скафандре Толли не мог слушать Марс. Теперь же, в скромной диспетчерской корабля-разведчика, он наконец-то смог это сделать. Он ненадолго закрыл глаза, чтобы вслушаться в завывания ветра, гуляющего по равнинам Земли Аравии. Он потянулся и ощутил кожей шершавую поверхность марсианских скал.