Первый Павел: Воссоздание радикального провидца из-под иконы консервативной Церкви - страница 16
Цитата с 8-9 на 10-11 очень ясна на греческом языке: это не "я предпочёл бы обратиться к тебе”, а «я обращаюсь к тебе». Павел обращается к Филимону (исполнить свой долг!) относительно кого-то по имени Онисим. Мы сейчас, почти на полпути в тексте письма, слышим его имя в первый и единственный раз.
Отношения между Онисимом и Павла описывается как “сын” и “отец”, метафора для обращённого и апостола. Onesimus, что в переводе с греческого означает "полезный", является обычным рабским именем. Павел использует это имя, чтобы деликатно о чем-то каламбурить - Онисим сделал что-то, что он стал временно “бесполезным” для его хозяина, Филимона.
Ясно, что Онисим сбежал к Павлу без разрешения Филемона, как именно мы представляем эту ситуацию? С одной стороны, он явно сбежавший раб. С другой стороны, он сбежал в самое опасное место, которое только можно себе представить - в римскую тюрьму. Разве он не подвергал опасности свою жизнь и жизнь Павла?
Если мы предположим, что Онисим не просто неосмотрительно здесь, есть еще один способ понять его действий. Когда грозило суровое наказание или даже смерть, римское право позволяло рабу бежать не только в определённые храмы за убежищем, но и к другу (лат.ad amicum) хозяина просить заступничества и милосердия.
Поясним это на примере. Хотя Сенека Младший стал жертвой в конце правления Нерона, он начал его как философ у молодого императора. Он написал трактат о милосердии и гневе в том же десятилетии, что Павел написал это письмо Филимону (которое можно было бы назвать, как бы, по долгу службы). В первом исследовании Сенека упоминает “что рабы имеют право искать убежище у статуи бога" (1.18.2). В последнем, он дает нам историю о рабском (коротком) уходе ad amicum.
Анекдот касается того, что «наш обожествлённый Август обедал с Ведием Поллио» в дворцовом особняке на берегу Неаполитанский залив
«Один из слуг разбил хрустальный кубок. Ведиус приказал схватить его и казниить необычным способом - его должны были бросить в бассейн с гигантскими миногами, . . . . Мальчик вырывался на свободу и бежал. Мальчик бросился к ногам Цезаря, прося только о какой-то другой форме смерти, что бы просто не быть съеденным. Потрясённый беспрецедентной жестокостью, Цезарь выпустил его на свободу, приказав разбить перед ним все кубки!» (3.40.2–4)
Сенека отмечает, что раб бежал “на верх“, к тому, кто был другом его хозяина, но который также мог действовать "с позиции превосходства". Это может быть притча, а не история, но когда Поллио уехал из этого особняка к Августу, император снес его и превратил в сад.
Наша разумная реконструкция намерения и ситуации Онисима заключается в том, что у него были очень серьезные проблемы с его владельцем, Филимоном, и он бежал - на законных основаниях по римскому праву - ища заступничества Павла, которого он признал несколько “высшим” другом своего хозяина. Но сейчас ситуация изменилась, потому, что языческий раб стал обращенным в христианство. Так в чем же состоит долг Филимона в этой изменившейся ситуации? Принять его обратно прощённым, христианским рабом? Или отдать его Павлу как раба апостола? Это нечто гораздо более радикальное!
Павел продолжает: «12 Я отсылаю его тебе, его, который стал частью меня самого! 13Мне, правда, очень хотелось оставить его при себе, чтобы он помогал мне вместо тебя здесь, в тюрьме, куда я брошен за Радостную Весть. 14Но я ничего не хотел делать без твоего согласия. Пусть твое доброе дело будет по доброй воле, а не по принуждению».(12-14)
Поэтому Павел, разумеется, не просит Филимона оставить Онисимуса, порабощенного или освобожденного с ним в Эфесе. Он отсылает его назад как свое «собственное сердце». Во-первых, обратите внимание на укус во фразе «на вашем месте». Павел мог бы также сказать: «Онисим был здесь, чтобы помочь мне, и где вы, дорогой Филимон?»- с сарказмом. "Может быть, он был здесь как ваш представитель?" Во-вторых, как вы могли ожидать теперь самое подходящее время для другого упоминания о «моем тюремном заключении за Евангелие» - «в моих цепях Евангелия». Это та же преднамеренная двусмысленность, что уже дважды видели: Рим положил Павла в цепи из-за Евангелия или имеет ли Евангелие Павла в цепях из-за Рима? Наконец, обратите внимание также, что фраза о «добром деле» Филимона «добровольная, а не что-то вынуждена».