Пёс во тьме - страница 4

Большие руки крупного нортландера под мышками Лисила помешали ему упасть назад себя. Леанальхам соскользнула с сумки и упал лицом вниз на ноги Лисила.

Все вокруг остановились и смотрели на них.

Леанальхам перевернулась, держа нос одной рукой, и застонала.

Независимо от того, что она проворчала на эльфийском, звучало это очень сердито — ей наверняка было больно. Прежде чем Магьер смогла помочь девушке встать, Лисил испустил булькающий стон и зажал рукой рот. Сквозь его пальцы послышались приглушенные звуки отрыжки, и большой нортландлец отпустил его.

Спиной Лисил упал на док. Он мгновенно вскочил на четвереньки у тяжелых ботинок большого мужчины и направился к дальней кромке дока. Моряк, сматывающий канат, сидя спиной к бочке, подтянул под себя ноги, а Лисил перевесился головой через край.

Проблема заключалась в том, что из-за своей морской болезни он еще ничего не ел в этот день. Звук безрезультатных рвотных позывов заставил перевернуться и желудок Магьер, а остальные продолжали бросать взгляды на нее и ее спутников. Все пятеро из них покинули свои родные земли и пересекли океан, а затем континент, разными путями прошли полмира, и им нужно было выполнить свою задачу как можно тише.

Снова нужно незаметно было пройти дальше.

Магьер разрывалась между желанием помочь или Лисилу, или Леанальхам. Девушка приподнялась, на глазах её выступили слёзы, она опустила нос, и Магьер потянулся к ней первой.

— Амагук! — прорычал кто-то низким голосом, как кричали бы предупреждение.

Магьер заметила, что одетый в меха нортландец достаёт свой меч. Его испуганные глаза смотрели на Мальца, пока пёс сходил с трапа корабля… с куском юбки Леанальхам в зубах.

— Подождите, остановитесь! — вскликнула Магьер, пытаясь привлечь внимание нортландца.

Крупный мужчина схватил запястье Леанальхам и, подняв ее одной рукой, увлек за свою спину. Магьер положила одну руку на рукоять своей сабли, а вторую подняла перед ним, ладонью наружу.

— Нет! — рявкнула она, указывая на Мальца, а затем на себя. — Это — питомец. Мой. Домашнее животное.

Здоровяк застыл, следя за нею с сомнительной хмуростью. Он наморщил нос, будто испытывал зуд, а его темные глаза смотрели за ее спину.

— Это… питомец?

Тут же Магьер передернуло от сломанных слов, звучащих в ее мыслях. Они принадлежали двум разным голосам, отдельные слова были украдены из старых воспоминаний где-то в ее голове и вытолкнуты вперед в ее осознание. И позади слышалось рычание.

«Я… не… питомец…»

Не было никакого намека на предупреждения в тех словах в ее голове, но в рычании Мальца оно было. До недавнего времени он всегда общался с нею и Лисилом, вызывая любое из их воспоминаний, которое он видел по крайней мере один раз. Это был его уникальный талант, как Стихийного Духа, родившегося в теле потомка духорожденных. Через обрывки собственных воспоминаний человека, призванных обратно, он делал свои мысли и команды достаточно ясными… или манипулировал теми, кто не знал этого.

А потом Винн научила Мальца новому трюку.

Маленькая Хранительница и ее своенравная маджай-хи-опекун — Тень, дочь Мальца, — научила Мальца, как изолировать произносимые слова в воспоминаниях. Таким способом, естественно, он мог сделать смысл более ясным. Однако это новое «умение» было раздражающим, потому что Малец еще не был хорош в нем. Как правило, вместе с этими словами из памяти возникал мерцающий вихрь, высвечивая изображения из прошлого, потому что Малец не мог пока отделять только слова.

— Не сейчас! — приказала Магьер, оглянувшись на него через плечо.

Малец прижал уши. Он оскалился, и большинство обрывков юбки Леанальхам выпало из зубов. Магьер услышала, как здоровяк-нортландец внезапно сдвинулся с места.

— Леанальхам! — резко крикнула она.

Девушка выглянула из-за толстых ног нортландца.

— У нас есть веревка? — спросил Магьер более спокойно.

Леанальхам кивнула, шаря по длинной плетеной веревке вокруг своей талии. Это снова вызвало рычание Мальца.

Магьер не стала бы проделывать с ним эту процедуру, но после глупого инцидента в Колм-Ситте, когда толпа погнала «дикого волка» по улицам, она не могла позволить этому произойти снова. В отличие от других мест, где они были, дикое животное в цивилизации привлекало слишком много внимания.