Песенка Мышонка - страница 4
Плюх!
Жила-была лягушка. Звали лягушку Плюшка. Потому что она очень любила плюхаться в воду – «Плюх! Плюх! Плюх!» И очень этим хвасталась.
– Подумаешь! – сказал щенок Бобка. – Я тоже могу плюхнуться. Ещё как! – сказал и… плюх! – плюхнулся.
– И я, га-га-га! И я могу плюхнуться! – загоготал гусёнок Ганя. Разбежался и – плюх! – в воду.
– Чуф-чуф-чуф! Какая невидаль! – зафырчал ёжик Тимошка, быстро-быстро засеменил короткими ножками и – плюх! – оказался в воде.
– Вот уж рассмешили так рассмешили! И-го-го! – заржал жеребёнок Шурик. – Уж я плюхнусь так плюхнусь!
И правда, он плюхнулся, и его «Плюх!» было самое большое и самое громкое.
А цыплёнок Жёлтик стоял на берегу и смотрел на них – ни плюхаться, ни нырять, ни плавать он не умел.
– Я ещё могу квакать с утра до вечера и с вечера до утра! Вот так: «Ква! Ква-ква! Бре-ке-ке-ке!» – снова стала хвастаться лягушка Плюшка, когда все вышли на берег.
– А я, если захочу, могу полететь! – сказал гусёнок Ганя.
– Я летать и квакать не умею, но зато могу бегать наперегонки с ветром! И-и-го-го! – похвастался жеребёнок Шурик и побежал.
– Быстро бегать и я умею, – сказал щенок Бобка. – Но так быстро, как я, найти вкусную косточку, куда бы её ни спрятали, не может никто! – И он стал бегать и обнюхивать кусты и камушки.
– Искать и я умею, – не отставал от хвастунишек ёжик Тимошка. – Только не косточку, а грибы. И ещё могу вот что! – И он свернулся в колючий шарик.
Цыплёнок Жёлтик ничего такого делать не умел. Ему было очень обидно. И тогда он сказал:
– Я вырасту, буду вставать рано-рано, петь громко: «КУ-КА-РЕ-КУ!», будить солнышко и вас. Солнышко взойдёт, вас согреет, и вы сможете сделать всё, что умеете, и всё, что вам понравится.
И все решили, что «Ку-ка-ре-ку» Жёлтика ничуть не хуже, чем лягушиное «Плюх!». А может быть, даже лучше.
Мышка и Мышутка
Бежала мышка Варвара по лесу, с пути сбилась, и забрела в лесную чащу. Остановилась, огляделась – видит, прямо перед ней в густом ельнике – дом. Большой, мрачный. На окнах – закрытые ставни.
«Видно, давно в этом доме никто не живёт», – подумала Варвара. Подошла поближе, приложила ухо к щелочке в дверях, прислушалась…
– У-у-у-у… У-у-у-у…
«Наверное, ветер в трубе воет или сквозняк по дому гуляет», – решила мышка. Но на всякий случай взяла камушек, чтоб погромче было, и постучала в дверь:
– Хозяин! Хозяйка! Есть кто в доме? Отворите, меня в дом впустите. Я не со злом, с добром к вам пришла.
Прислушалась… За дверью кто- то засопел, запыхтел, затопал. Звякнула щеколда, дверь приоткрылась. Смотрит мышка Варвара – глазам не верит. Стоит на пороге медвежонок. По сравнению с ней – великан великаном. А сам по себе махонький, косолапенький, словно игрушечный, плюшевый. Стоит, испуганно озирается – никого не видит.
– Да здесь я! Здесь! – крикнула мышка Варвара. – Подойди поближе, наклонись пониже!
Наклонился медвежонок пониже, ткнулся носом в порог и увидел мышку. Увидел, обрадовался и спрашивает:
– Ты моя мама?!
Мышка пискнула, хотела рассмеяться, но сдержалась.
– Ты считаешь, я на неё похожа?
– Похожа-а! – плаксиво заурчал медвежонок.
– Ну ладно, ладно! Об этом потом. Скажи лучше, как тебя зовут? – спросила мышка Варвара.
– Не зна-а-аю…
«Вот бедняга! – подумала она. – Совсем маленький и один-одинёшенек. Куда это годится?» – И успокоила медвежонка:
Не знаешь – не надо. Зато я знаю – я твоя мама.
– Мама! Моя мама пришла! – Медвежонок сгрёб Варвару в лапы – и ну плясать. А потом посадил её на лавочку и, забыв про все свои недавние горести, спросил:
– А чего ты мне вкусненького принесла?
– Ох! – только и смогла вымолвить мышка Варвара.
А медвежонок не унимается, пристаёт:
– Мёду принесла? Ягод принесла? А грибов?
– Вот что, сынок, – сказала мышка-мама, – будут тебе и мёд, и грибы, и ягоды. А как же? Что, ты хуже других медвежат?! Вот, у меня в сумочке сухарик есть. Сладкий! Сахарный! Поешь – и в кровать! Спать пора. Поздно уже! А я тебе песенку спою.
Послушался медвежонок, улёгся. Лапу сосет, посапывает, сладко зевает: