Песнь Гнева - страница 4

— Я-то видел, как она родилась, — тихо проговорил Драгон.

— В любом случае в тот злополучный год она себя раскрыла. И весь мир узнал, что она жива и одна из твоих. Стражей.

— Это лучшая для нее защита. Послушай… — Драгон выдохнул. — А, да плевать. Теперьона моя дочь.

— Ты вырастил себе достойную замену.

— Я не выращивал себе замену. Да и то, что произошло в Суариве… Это было давно. Все стихло.

— А я даже ни разу не видел ее.

— И не надо, — отрезал Драгон.

— Почему?

— Я и так посвятил тебя в эту тайну. А ее знают не два человека и даже не три. Я не хочу, чтобы это уплыло куда не надо, и ее начали искать. После Суаривы мы вынуждены постоянно менять место жительство. Так что лучше тебе ее хотя бы не видеть, — отрывисто произнес Драгон. — Ты сам вспомнил о той славе, которую она обрела. Скрывать ее все тяжелее.

— Красивая? — спросил Иян, приподняв бровь.

— Вот на кой черт она тебе сдалась? Есть еще куча тем для обсуждения.

Иян продолжал упорно смотреть на Драгона. Тот скоро сдался.

— Красивая, — ответил он и выпил еще вина.

Голова закружилась.

— Как твоя Мари, должно быть? Значит, это еще одна причина, почему ты ее прячешь. Ну, а что с другим твоим воспитанником? Этот уже наверное взрослый детина.

— Взрослый, это да, и хорошо, что годы мозгов ему все же прибавляют. Раньше с ним было тяжело, — сказал Драгон. — А какие новости у тебя? Я вижу, восстание крепнет.

— Да надоело уже это все, — Иян с громким стуком поставил кружку на разнос. — Князь упорно не хочет оставлять нас в покое. Вдобавок рядом с солдатами с некоторых пор гнездятся молодцы из Братства Зари.

— О, Церкви разрешили разгуляться?

— Ты сам знаешь, неслучайно это все. Моя страна всегда была верна древним богам, которых мы почитали еще с начала времен. А как пришли эти фанатики с криками о том, что какая-то Матерь Света нас всех, грешников, покарает, так все. Началось. Как мы не склонились перед Твердоликом, так и не будем прогибаться под лживой богиней.

— Меня религиозные вопросы мало интересуют, — протянул Драгон. — Но меня заботит то, что эти здоровяки Братства на службе у Церкви пользуются методами… ну, мягко говоря, не очень приятными.

— Они ненавидят людей с другой верой. А еще эльфов. Гномов. Все нечеловеческое. Слепые верующие, — бросил Иян и грязно выругался.

— Видимо, Братство приносит тебе больше проблем, чем солдаты?

— Солдаты в большинстве своем есть трусливое отребье, которое боится наказания за неподчинение приказу. Редко кто из них идет в бой по причине того, что они не согласны с политикой раздольцев, — Иян сделал глоток вина. — Вот Братство — другое дело. Они нас просто ненавидят. Князь Твердолик знает, какими способами досадить нашей стране. Но у моего короля много терпения и сил.

— У тебя тоже.

— Я столько лет отдал этой войне. Я ненавижу княжества и готов бороться с этими вымесками, покуда смерть сама меня не найдет, — Иян ударил себя кулаком в грудь. — Но иной раз хочется вкусить мирной жизни. Хотя бы месяц прожить без кровопролития и борьбы.

— Ты сам выбрал свой путь. У тебя уже нет права сворачивать с него.

— И это самое паршивое, — выпалил Иян. — Хорошо. Тебе, я вижу, совсем уже дурно — ерзаешь, как холоп на театральных подмостках. Я сейчас распоряжусь, чтобы тебя отвели искупаться, поесть и отдохнуть. А после я тебя найду.

— Я надеюсь, ты меня потом отпустишь?

Иян встал из-за стола.

— А нам по пути. Мне самому нужно в Зарибор. Король призывает.

***

Лета видела князя впервые. И представляла его несколько иначе. Моложе. Стройнее. Красивее, в конце концов, ведь по всей Лутарии ходили слухи, что в княжеском роду из поколения в поколение передается красота. Но она позабыла, что годы бегут стремительно и не обходят стороной даже монархов.

Лицо его было испещрено морщинами, гладко выбрито и ухожено. У него был твердый волевой подбородок, широкий нос, блестящие темно-зеленые глаза и каштановые волосы, собранные сзади в небольшой хвостик.

Его род давно правил Лутарией, еще до объединения княжеств. Многие даже думали, что правление Гневонов восходит к первым людям на Великой Земле. Твердолик резко отличался от предшественников тем, что всегда жестоко расправлялся со своими врагами.