Песнь меча - страница 48

Эрп дохнул на бронзовую пряжку уздечки и протер ее тряпкой.

— Думай о том, что, возможно, тебе придется отбивать нападение, пока повелитель Малла воюет в других землях.

Лето шло, и люди, оставшиеся на острове в тревоге и страхе, охотились, проигрывали друг другу все свое добро до последней рубашки, затевали драки, — все равно заняться больше было нечем. Опасались, что жители рыбацких деревень взбунтуются, но ничего не произошло. Однажды появились пираты, но береговая стража вовремя подала сигнал, и скот успели увести вглубь острова, прежде чем пираты высадились на берег. Так что им ничем и не удалось поживиться на этих землях, и, потеряв в бою нескольких человек, они покинули остров, и к концу лета все соломенные крыши поселения оставались в целости и сохранности.

Когда же собрали поздний на севере урожай, «Дикий конь» вошел в гавань с долгожданными новостями. Хаки, капитан корабля, отправился в женские покои, чтобы переговорить с леди Од, и, прежде чем сели ужинать, его известие, словно пламя костра, облетело все поселения.

Торштен и ярл Сигурд приплыли в Кейтнесс одновременно, один — через Грейт-Глен, другой — по проливу Пентленд-Ферт и затем на юг. В Кейтнессе была битва, как и предполагалось, несмотря на прошлогодний совет северян и пиктов на Оркни. Но теперь там воцарился мир, и Торштен остался, чтобы удержать завоеванную землю, а ярл Сигурд направился на юг, чтобы оттеснить пиктов, которые преследовали их по пятам. К тому же посланник передал леди Од повеление Рыжего Торштена — привезти Гроа, его дочь, которую он намерен выдать замуж за Дангадра из Данкансби[73], одного из северных пиктских вождей Кейтнесса, — этот союз поможет сохранить мир и даст северянам время и место, чтобы отстроить свои поселения.

О чем говорили Од и ее внучка, никто, кроме ближайших домочадцев, не знал. Те, кто видел ее потом, говорили, что Гроа была вся заплаканная. Но когда три дня спустя «Дикого коня» и «Фионулу» спустили на воду — Од, которую недаром прозвали Мудрой, готовилась все лето и теперь не было причин откладывать плавание, — она поднялась вслед за бабушкой на борт с гордо поднятой головой и с таким видом, словно знала, что ей пятнадцать и она готова к замужеству, что она внучка конунга и должна исполнить свой долг.

Бьярни, наблюдая за ней, вспомнил, каким ребенком она была три года назад и мечтала плыть и плыть без конца на запад и найти новый мир или остров Святого Брендана, где на деревьях живут белые птицы, поющие, как вечерняя звезда.

Младшие сестры Гроа, с распахнутыми от любопытства глазами, тоже плыли с ними: было слишком опасно оставлять их дома, в поселении, которое в ближайшие месяцы почти некому будет охранять.

— А плыть в неизвестные земли пиктов для них не опасно? — спросила Мергуд госпожу, тревожась о детях, которых воспитывала с самого их рождения.

— По крайней мере, что бы ни случилось, они будут при мне. Да и ты рядом, — успокоила ее леди Од и затем весело добавила, заметив, что малышки слушают: — Кто знает, может, мы найдем там храбрых женихов, хотя они пока еще слишком маленькие.

Все вещи, включая свадебные наряды, были уложены в сундуки и плетеные корзины, и заняли все небольшое пространство под навесом и кормой «Фионулы», а Эрп, которому госпожа разрешила плыть, как домашнему слуге, сидел у входа, охраняя груз, как сторожевой пес.

Когда полосатый парус взметнулся ввысь, Бьярни, вцепившись в канат, ощутил, после целого лета на берегу, вкус соли и холодной воды на губах, почувствовал, как «Фионула» накренилась под порывами ветра и воспрял духом.

Они не поплыли к Грейт-Глен, как другие корабли, потому что оказались бы слишком далеко на юге от того места, где разместился Торштен — им пришлось бы пробираться через неспокойные земли пиктов, где, возможно, еще лилась кровь.

Вместо этого они направились на север, как можно дольше оставаясь в спокойных водах ради женщин, петляя между ущельями острова Скай[74] и материком, прежде чем выйти в открытое море, когда от края земли их отделяла лишь призрачная голубая дымка Гебридских островов.