Песнь меча - страница 59

— Да, если бы был свободен и мстил за убийство своего брата.

Задолго до рассвета они оседлали коней и вновь пустились в путь. Солнце висело низко, и погода портилась; к полудню с северо-запада налетел шквалистый ветер, и стена дождя прошлась по холмам, когда они поднялись по склону над болотом, въехали в ворота лагеря и во дворе спрыгнули с измученных коней.

— Где госпожа? — спросил Бьярни человека, который вышел им навстречу.

— Какие новости? — поинтересовался тот вместо ответа.

— Никаких, — ответил Бьярни, — пока она не услышит их первой.

Но голос его прозвучал красноречивее всяких слов.

— В доме, — сказал им кто-то из сбежавшейся толпы.

Всем хотелось узнать, что случилось, но вопросов больше не задавал никто. В них не было нужды.

В женских покоях леди Од сидела у торфяного огня и зашивала накидку из темно-зеленой шерсти, Мергуд с работой устроилась рядом с ней, а у их ног примостились две внучки — они с весьма серьезным видом пряли нить, которая получалась неровной, шероховатой, и Лила, младшая, даже высунула кончик языка от напряжения. Услышав чьи-то шаги, они подняли головы, и на мгновенье остановившись на пороге, Бьярни увидел, как они безмолвно застыли, словно мухи в окаменелой смоле. Затем Мергуд прошептала, дрожа:

— Я же говорила, что слышала его голос в морском ветре. Вот и он!..

Прялка выпала из рук девочек, и они испуганно захныкали.

— Мергуд, отведи детей в опочивальню, — очень тихо сказала Од, почти не двигая губами. И когда они ушли, она только спросила:

— Убит?

— Убит, — мрачным голосом ответил Бьярни.

Мгновенье они молчали, дождь барабанил по крыше.

Потом она спросила:

— В сражении? Ну, конечно, в сражении.

Бьярни покачал головой.

— Нет, битва закончилась, прежде чем мы добрались до лагеря ярла. Стрелой из-за деревьев на пути домой.

Од вздрогнула и сделала глубокий вдох. Но она так привыкла заботиться о людях, что минуту спустя сказала:

— Вы промокли до нитки. Подойдите к огню.

И когда они подошли, добавила:

— Садитесь и расскажите мне все.

Они повиновались, тепло горящего торфа приятно согревало их намокшие, уставшие тела. И вместе с Эрпом, который никогда за свою рабскую жизнь не сидел в присутствии госпожи, а сейчас только изредка вставлял слово, Бьярни, запинаясь, рассказал эту мрачную историю — о смерти ярла Сигурда, погребальном костре, мирных переговорах, голове Мелбригды и двух молодых пиктах, его сыновьях. И о стреле, выпущенной из-за берез у ручья.

— Это все, — закончил он. — Они везут его сюда — завтра в полдень уже должны быть здесь. Предводитель дружины приказал нам поехать вперед, чтобы принести вам вести.

Порыв ветра забил по крыше, словно крылья гигантской птицы, и шквал дождя залил шипящий огонь. Леди Од, не сводившая глаз с Бьярни, вдруг вздрогнула.

— Как безрадостно ему будет этой ночью, — прошептала она.

— Его обязательно где-нибудь укроют, — ответил Бьярни.

Это прозвучало ужасно глупо, но что еще он мог сказать?

А Эрп, с неуклюжей заботой в голосе, добавил:

— Многие с радостью отдадут свои плащи, чтобы укрыть его от дождя.

Леди Од скомкала зеленую накидку, которую она зашивала, и встала.

— Идите, поешьте и выспитесь, — сказала она, когда они поднялись вслед за ней. И ни слова больше.

Бьярни часто потом вспоминал, как в ту минуту она стояла, с накидкой в руках, и смотрела на темно-зеленые складки, словно держала ребенка и вглядывалась в его крошечное личико у своей груди… Затем она повернулась и направилась в опочивальню, откуда из-за завесы доносились испуганные, горькие всхлипывания.

Эрп и Бьярни взглянули друг на друга и вышли в дикий серый мир, чтобы поесть и поспать, как она приказала, и ответить на расспросы столпившихся вокруг них людей.

К вечеру следующего дня дружина вернулась, привезя Рыжего Торштена на плетеных носилках.

Голая земля в Каминном зале была устлана свежими листьями папоротника, с желтеющими кончиками — ведь близилась осень, и леди Од встретила его на пороге без слезинки на глазах. И вот, при свете факелов, прогоняющих тьму, и буре, все еще грохочущей по крыше, она и Мергуд, единственные взрослые женщины в лагере, подготовили тело для погребального костра по древнему обряду.