Песнь небесного меча - страница 46

— Альфред слишком занят другими вещами и не вспомнит об Осферте, — ответил я.

Но это было не так. У Альфреда был самый методичный ум, и он не забыл, что Осферта нет в Винтанкестере, как и том, что я ослушался его и не отослал юношу обратно — учиться.

— Почему бы не отослать его назад? — настаивал Финан.

— Потому что я любил его дядю, — ответил я.

И это была правда. Я любил Леофрика и ради него собирался быть добрым к его племяннику.

— Или ты просто пытаешься досадить королю, господин? — спросил Финан, ухмыльнулся и пошел прочь, не дожидаясь ответа. — Зацепи и потяни, ты, ублюдок! — закричал он на Осферта. — Зацепи и потяни!

Тот повернулся, чтобы посмотреть на Финана, и тут же получил удар по голове дубовой дубиной, которой орудовал Клапа. Если бы то была не дубина, а топор, он бы расколол шлем Осферта и глубоко вонзился в череп. А так удар только ошеломил юношу, и тот упал на колени.

— Вставай, слабак! — зарычал Финан. — Вставай, зацепи и потяни!

Осферт попытался встать. Под козырьком помятого шлема, который я ему дал, его бледное лицо выглядело несчастным. Он ухитрился встать, но тут же покачнулся и снова осел на колени.

— Дай мне сюда, — сказал Финан и выхватил топор из слабых рук Осферта. — А теперь смотри! Это же так просто. Моя жена смогла бы это сделать!

Пятеро новичков стояли лицом к лицу с пятью моими опытными воинами. Новичкам дали топоры, настоящее оружие, и велели сломать «стену щитов», выстроившуюся напротив них. То была маленькая «стена», всего пять сомкнутых внахлест щитов; ее защищали деревянными дубинками, и Клапа ухмыльнулся, когда к ним приблизился Финан.

— Вот что ты должен сделать, — говорил Финан Осферту. — Взять топор и вскинуть его выше щита вражеского ублюдка. Это что, так трудно? Зацепи щит, потяни его вниз и дай своему соседу убить эрслинга, который стоит за щитом! Мы проделаем это медленно, Клапа, чтобы показать, как все происходит… И перестань ухмыляться!

Они проделали все смехотворно медленно — зацепили и потянули; топор осторожно поднялся над головой, чтобы зацепиться за щит Клапы, а потом Клапа позволил Финану потянуть за верхнюю кромку, чтобы наклонить щит к себе.

— Вот, — открыв Клапу для удара, Финан повернулся к Осферту, — вот как ты ломаешь «стену щитов»! А теперь давай по-настоящему, Клапа.

Клапа снова ухмыльнулся, радуясь шансу садануть Финана дубинкой. Тот сделал шаг назад, облизнул губы и быстро проделал прием: взмахнул топором именно так, как только что показывал, но Клапа поднял верх щита, чтобы принять топор на его деревянную поверхность, — и одновременно неистово пихнул дубинкой из-под нижнего края, целя Финану в пах.

Я всегда наслаждался, глядя, как сражается ирландец. Тот управлялся с оружием быстрее всех известных мне людей, а я повидал их немало. Я думал, что выпад Клапы согнет Финана пополам и швырнет на траву, корчиться от боли, но Финан просто шагнул назад, левой рукой схватил нижнюю кромку щита и рванул его вверх, попав Клапе в лицо верхней окованной железом кромкой. Клапа отшатнулся, у него из носа потекла кровь; тем временем топор в руке Финана устремился вниз со скоростью атакующей змеи и зацепил Клапу за лодыжку. Финан потянул, и Клапа упал на спину.

Вот теперь ухмылялся уже ирландец.

— Это не прием «зацепи и потяни», — сказал он Осферту, — но срабатывает точно так же.

— Он бы не сработал, если б ты держал щит, — пожаловался Клапа.

— Эта щель на твоем лице, Клапа, — сказал Финан, — та, что открывается и закрывается. Ну, та уродливая щель, в которую ты пихаешь еду, — держи-ка ее закрытой.

Он швырнул топор Осферту, и тот попытался поймать оружие за топорище, но промахнулся, и топор плюхнулся в лужу.

Весна становилась дождливой. Дождь лил сплошным потоком, река разлилась, и повсюду была грязь. Одежда и обувь гнили. Немного зерна, оставшегося в амбаре, пустило ростки, и я посылал своих людей на охоту или на рыбалку, чтобы те добыли хоть немного еды.

Начал телиться скот, окровавленные телята выскальзывали в мокрый мир.

Каждый день я ожидал, что Альфред явится, чтобы посмотреть, как идут дела в Коккхэме, но в те дождливые дни он оставался в Винтанкестере. Зато прислал гонца, бледного священника, который привез письмо, зашитое в промасленную сумку из кожи ягненка.