Песнь небесного меча - страница 50

— Для меня это вовсе не план! — энергично заявил отец Пирлиг. — Утвержденный план заключался в том, — продолжал валлиец, — чтобы ты предпринял ложную атаку на западную стену, а когда отвлечешь защитников с северной стены, люди Утреда пойдут на настоящий приступ.

— Что ж, я передумал, — беззаботно сказал Этельред. — Люди Утреда предпримут демонстративную атаку, а на настоящий приступ пойду я.

Он наклонил широкий подбородок и уставился на меня: пусть я только попробую возразить!

Этельфлэд тоже смотрела на меня, и я ощутил: она хочет, чтобы я противостоял ее мужу. Но вместо этого я удивил всех, склонив голову в знак согласия.

— Если ты настаиваешь, — произнес я.

— Настаиваю, — сказал Этельред, не в силах скрыть свое удовольствие от столь легко одержанной победы. — Ты можешь взять свою гвардию, — нехотя продолжал он, как будто в его власти было отобрать у меня и этот отряд, — и еще тридцать человек.

— Мы условились, что я могу взять пятьдесят, — напомнил я.

— Насчет этого я тоже передумал! — заявил тот воинственно.

Этельред уже настоял на том, чтобы люди из фирда Беррокскира, мои люди, пополнили его ряды, и я кротко согласился, как сейчас соглашался, чтобы слава успешного штурма досталась ему.

— Ты можешь взять тридцать человек, — грубо продолжал он.

Я мог бы заспорить и, возможно, должен был возразить ему, но знал — все это бесполезно. Этельред не признавал никаких доводов и хотел только одного: продемонстрировать свою власть перед юной женой.

— Помни, — сказал он, — что Альфред назначил командиром меня.

— Я этого не забыл, — ответил я.

Отец Пирлиг проницательно наблюдал за мной, без сомнения, гадая, почему я так легко сдался под натиском кузена. На губах Алдхельма играла полуулыбка: вероятно, тот считал, что Этельред полностью меня запугал.

— Ты выступишь первым, — продолжал кузен.

— Я выступлю очень скоро. Что мне еще остается делать?

— Моя гвардия возглавит настоящую атаку, — сказал Этельред — теперь он глядел на Стеапу. — И, как только мы начнем атаковать, ты приведешь королевские войска.

— Я отправлюсь с Утредом, — произнес Стеапа.

Этельред заморгал.

— Ты — командир телохранителей Альфреда, — медленно проговорил он, словно обращаясь к маленькому ребенку. — И приведешь их к стене, как только мои люди поднимут лестницы.

— Я пойду с Утредом, — повторил Стеапа. — Таков приказ короля.

— Король не отдавал такого приказа, — отмахнулся Этельред.

— Он его написал, — ответил Стеапа.

Он пошарил в сумке и вытащил маленький квадратный кусок пергамента. Вгляделся в пергамент, не уверенный, какой стороной его держать, потом пожал плечами и отдал клочок моему кузену.

Этельред прочитал послание при свете лампы своей жены и нахмурился.

— Ты должен был отдать мне это раньше, — обиженно проговорил он.

— Забыл. И я должен взять с собой шесть человек, по своему выбору.

Манера Стеапы разговаривать отбивала охоту спорить. Тот говорил медленно, хрипло, монотонно и ухитрялся произвести впечатление человека настолько тупого, что возражать ему было бесполезно — все равно не поймет. А также внушал собеседнику мысль, что может запросто прикончить любого, кто будет настойчиво ему противоречить.

Перед лицом упрямства Стеапы — да просто перед лицом столь высокого, широкоплечего человека с лицом, похожим на череп, — Этельред сдался без боя.

— Если так приказал король, — сказал он, отдавая кусок пергамента.

— Он так приказал, — настойчиво проговорил Стеапа.

Он взял пергамент и как будто заколебался — что с ним делать дальше. На одно биение сердца я подумал, что он собирается его съесть, но потом Стеапа швырнул пергамент за борт и нахмурился, глядя на восток, где над городом поднималось огромное облако дыма.

— Смотри, будь завтра вовремя, — обратился ко мне Этельред, — от этого зависит успех всего дела.

Эти слова явно означали, что он меня отпускает.

Другой на его месте предложил бы нам эля и еды, но Этельред отвернулся от нас, поэтому мы со Стеапой сняли сапоги и штаны и перешли вброд на берег через отвратительную грязь.

— Ты спросил Альфреда, нельзя ли тебе отправиться со мной? — поинтересовался я, пока мы пробирались через тростники.