Песнь о Сиде - страница 4

Свернули шатер, чуть он речь закончил.

Пустился мой Сид с дружиной в дорогу.

На церковь святой Марии он смотрит,

Лоб себе крестит правой рукою.

"Славься здесь, на земле, и на небе, боже!

Приснодева Мария, будь мне опорой!

Из Кастильи изгнан я доном Альфонсом.

Не знаю, вернусь ли живым и здоровым.

Преславная, будь мне в изгнанье оплотом,

Спасеньем в несчастьях и днем и ночью!

Коль ты мне даруешь удачу в походе,

Пожертвую я на алтарь твой премного,

Велю отслужить тебе месс десять сотен".

Скачет воитель, душой он тверд.

Отпустил узду, не жалеет шпор.

Сказал дон Мартин: "Я съезжу домой,

Увижусь с женою, наставлю ее,

Как жить ей отныне с детьми одной.

Пусть всего лишусь, лить не стану слез.

До восхода вас нагоню я вновь".

Вернулся он в Бургос, а Сид де Бивар

К Сан-Педро в Карденье гонит коня.

На радость ему, с ним вассалы мчат.

Запел петух, заалела заря,

Когда в монастырь мой Сид прискакал.

Аббат дон Санчо, служитель Христа,

К заутрене затемно братью созвал.

С доньей Хименой пять знатных дам

Молят творца и святого Петра:

"Сида сгубить, вседержитель, не дай!"

Сид кличет братью, стучится в ворота.

Как рад дон Санчо, аббат достойный!

Огонь и свечи во двор выносят,

Кампеадора встречают с почетом.

Молвит дон Санчо: "Мой Сид, слава богу!

Уж раз вы здесь, останьтесь со мною".

Ответил мой Сид, в час добрый рожденный:

"Я вам, дон аббат, благодарен очень,

Но лишь запасусь для дружины едою.

Идем мы в изгнанье. Вот марок полсотни.

Коль буду жив, эту плату удвою.

Обитель я не введу в расходы.

За донью Химену примите сотню.

Дать кров ей с дамами на год извольте

И двум моим малолетним дочкам:

Я вам их, дон Санчо, вверяю тоже.

Обо всех них, аббат, пекитесь как должно.

Коль будет нехватка в деньгах иль прочем,

Им все предоставьте и верьте слову:

За марку — четыре верну я вскоре".

Аббат согласился с большой охотой.

Тут с дочками донья Химена подходит.

Ведут их дамы к Кампеадору.

Супругу она обнимает ноги,

Целует руки, рыдает горько:

"Мой Сид, надевший шпагу в час добрый,

Изгнали вас из-за подлых доносов".

"Пожалейте нас, Сид, бородою славный!

С двумя дочерьми я здесь перед вами.

Они еще дети — годов им мало.

Рядом со мной мои верные дамы.

Я вижу: уходите вы в изгнанье.

Разлука с вами меня ожидает.

Наставьте же нас, Приснодевы ради!"

Бородою славный горько заплакал,

Обеих дочек принял в объятья,

К сердцу прижал — любил он их страстно.

Вздыхая, молвит он со слезами:

"Донья Химена, жена дорогая,

Как душу свою, вас люблю я, знайте,

Но нынче разлука нас ожидает:

Мне уходить, вам здесь оставаться.

Дай мне господь и дева святая

Дочерей обвенчать своими руками.

Коль жив я буду и ждет нас удача,

Еще послужу вам, супруга честная!"

Всласть потчуют Сида в монастыре.

Звон колокольный летит окрест.

По всей Кастилье разносится весть:

"В изгнанье уходит Сид за рубеж".

Бросают рыцари дом и надел:

К Арлансонскому мосту всего за день

Их сто пятнадцать явилось уже.

"Где Кампеадор?" — вопрошают все.

Мартин Антолинес ведет их скорей

К тому, кто в час добрый рожден на свет.

Когда мой Сид де Бивар узнал,

Что идет все на лад и растет его рать,

Навстречу прибывшим погнал он копя,

Улыбкой приветил их издалека.

К его рукам все спешат припасть.

Сердечно он молвит такие слова:

"Царя небес я молю, чтоб для вас,

Кто дом покинул ради меня,

До смерти я сделал хоть каплю добра,

За ваши потери вдвойне вам воздал".

Рад он, что рать у него возросла,

Каждый вассал его этому рад.

Шесть дней он провел в монастырских стенах,

Еще осталось ему три дня:

Король приказал не спускать с него глаз

И, коль не минует он в срок рубежа,

Любой ценою его задержать.

Вот день померк и спустилась мгла.

Всех своих рыцарей Сид созвал.

"Вассалы, скажу не в обиду вам:

Вас не обделю я, хоть беден сейчас.

Вы ж, как пристало, ведите себя:

С зарей, чуть заслышите крик петуха,

Коней принимайтесь немедля седлать.

Вот грянут к заутрене колокола,

В честь троицы мессу отслужит аббат,

Ее отстоим — ив дорогу пора:

Срок близок, а ехать далеко нам".

Исполнила точно дружина приказ —

Чуть начал редеть на востоке мрак,

До петухов седлать принялась.

В Сан-Педро к заутрене громко звонят,