Песнь Трясогузки - страница 3

Но вернёмся к Мийе. За сутки, что госпожа Асами провела на даче Вымпела, видимо, не слишком часто использовавшиеся до этого строение, было приведено чуть ли не в идеальный порядок. Так что, госпожа Асами покинула нас со спокойным сердцем и наказом соблюдать все её рекомендации, список которых, она торжественно вручила Юре. А перед самим отъездом, она посетила меня и, серьёзно посмотрев в глаза, задала два странных вопроса: “какова моя цель?” и “чего я хочу добиться?” Мийя не стала требовать от меня ответа сразу, наоборот, сказала мне хорошенько подумать над этим и дать ответ, когда буду готов. С этим, оставив после себя неизгладимое впечатление, прекрасная домоправительница, покинула дачу Вымпела.

К своему стыду, о Харуке и его секирей, я вспомнил только после отъезда Мийи. Но, как оказалось, волноваться тут было не о чём. Как только моё состояние стабилизировалось, после операции, их обоих отправили домой, в сопровождении парочки ребят, назначенных Юрием. Причём, ему пришлось убедить юного беглеца, что со мной всё будет в порядке и, даже, пообещать, что как только появиться такая возможность, я обязательно свяжусь с ним. Только после этого Харука согласился покинуть загородный дом Вымпела и отправиться домой.

Однако, из-за, неожиданного появления Мийи и последующих за этим событий, позвонил я только на третий день после пробуждения. Со слов Юры, звонок отследить было нельзя, так что можно было спокойно поговорить.

Оказалось, что Харука благополучно добрался до дома и получил хорошую взбучку от старшего поколения, но несмотря на это, его секирей, Куно, семья приняла, в качестве будущей невестки, чуть ли не с радостью и к огромному смущению незадачливой парочки. Сейчас, Куно активно обучают премудростям, которые должна знать будущая домохозяйка, а самого Харуку пристроили к маленькому семейному бизнесу, так что оба оказались при деле. Всего, мы проговорили около десяти минут, конечно, большую часть этого времени, я выслушивал новости и переживания разговорчивого ашикаби, но и сам рассказал о том, что случилось у нас, конечно без лишних подробностей. Ну а в конце, мы договорились, что будем время от времени созваниваться.

Вернув трубку спутникового телефона Юре, я, как бы невзначай, поразмышлял в слух, что ашикаби и секирей, за пределами охраняемого города, могут “попасть в беду”. На что Юрий мне, с улыбкой, ответил, что за ними присмотрят и ничего страшного с ними не случиться. «Что же, похоже мы друг друга поняли,» – подумал тогда я.

«Эх, будь моя воля, я бы пожил здесь с месяц,» – вдохнув полной грудью, подумал я, наблюдая за игрой солнечных зайчиков на поверхности воды. «Гулял бы по лесу с девчонками, жарил шашлыки… Наконец затащил бы в постель милаху Тсукиуми...» – мечтательно прикрыл я глаза.

- Ми-на-то… – прошептал мне горячий и будоражащий шёпот на ухо, заставив пробежаться табун мурашек по спине.

Мою шею обвили женские руки, а к спине прижались выдающиеся достоинства одной ветреной красавицы. «Блин, или меня бы затащила в постель, одна дико сексуальная хищница, хе-хе.» Однако, несмотря на то, что я был вовсе не против, такого развития событий. Казэхана не спешила переводить наши отношения в горизонтальную плоскость. Но, весьма активно дразнила меня и не упускала любой возможности чтобы оказаться в моих объятьях.

Уже зная, что у каждой секирей есть свои “особенности”, тем более у “единичных” секирей, я тоже не собирался спешить. Да и чего греха таить, эти игры с Казэханой, мне, так же, как и ей, доставляли не мало удовольствия. Вот и сейчас, я усердно делал вид, что ну вот совершенно не замечаю обольстительницу, что льнёт ко мне и шепчет всякие пошлости на ухо.

Мой игнор, только больше заводил ветреную красавицу и она, сильнее навалившись на меня своей тяжёлой грудью, стала покусывать мочку моего уха, попутно комментируя своё состояние и жалуясь на своего холоднокровного ашикаби, который совсем позабыл, и не уделяет время своей, так тоскующей по нему, секирей.

Наконец не выдержав напора дикой сексуальности, я рыкнул и, бросив удочку, перетащил ветреную красавицу из-за своей спины. Издав милый “нянк”, эта обольстительница замерла в моих руках, словно птичка перед змеем.