Песни китов - страница 16

— Полвосьмого, а его нет! Ему что — медом на этом заводе намазано?!

— У них конец месяца, — снисходительно пояснил Севка. — В это время всегда напряженка…

— А у тебя конец учебного года! Ты уроки сделал?!

— Да сделал я все…

— Смотри мне!

Пользуясь отсутствием отца, Севка пробрался в мастерскую. Маятник по-прежнему ритмично ходил туда-сюда, доказывая, что небывалое — бывает, только «перпетуум мобиле» почему-то мало волновал. А вот вздыбленная плоть — волновала. Севкой тоже завладела непонятная сила, как теми сумасшедшими в лесу, подталкивая воображение и заставляя представлять сладостные картины. По сути, она подчиняла, командовала Севкиным телом, отчего было неприятно и одновременно — приятно…

Ночью он двигался по лесу с девчонкой, одетой в балетную пачку. Она была не похожа на Лорку, но Севка почему-то был убежден: это именно она. Он крепко держал Лорку за талию, пытаясь целовать на ходу, точнее, тычась губами в ее сомкнутые губы. А глаза шарили по сторонам, выискивали местечко, где можно заняться тем самым делом.

Найдя укромную ложбинку, Севка взялся стаскивать с подружки пачку, — да не тут-то было! Дурацкая балетная одежда будто прилипла к телу, не оторвешь, а значит, и до заветного места не доберешься.

— Не спеши… — проговорила Лорка. — Там кто-то идет.

Севка вполуха прислушался.

— Брось! — отмахнулся он. — Лучше сними эту ерунду — сама!

— Нет, — покачала головой Лорка. — Сюда идет черный мухобой!

— Да перестань ты! — злился Севка, приплясывая в нетерпении. — Снимай сейчас же!

Лишь когда совсем близко раздался хруст, он обернулся. Среди деревьев виднелся черный силуэт того, кто пожирает пацанов и вряд ли побрезгует девчонкой. А тогда ноги в руки — и вглубь леса, подальше от этого урода, жаль, что Лорка (или кто-то похожий на нее) так медленно перебирает ногами. Давай быстрее, ты не на балете! Он тянул ее за руку, петлял между деревьями, чтобы вскоре оказаться на огромном летном поле.

— Убежали… — проговорил, отдышавшись. Не сразу дошло, что на аэродроме укромного места не найдешь, так что его планы накрылись. А тут еще самолет в небо поднялся, и девчонка в пачке задрала голову:

— Я знаю, кто там летит!

— Кто же? — скривился Севка, заранее зная ответ.

— Женя! А вон бегут дикие собаки Динго!

Обернувшись, Севка заметил, как от самолетных ангаров отделилось несколько черных точек и, подпрыгивая, понеслось к ним. Не в силах терпеть, он изо всей силы прижался к Лорке (не похожей на Лорку), и вдруг почувствовал сладостное облегчение…

Лето вступило в свои права незаметно, по сути, границы между маем и июнем не было. Вот только школа не кончилась, потому что после седьмого класса полагалась практика, то есть еще десять дней ходи в те же классы и крась подоконники.

— Тебе, Мятлин, спортзал доверяю, — говорил одноногий трудовик, вручая ведро с краской и кисть. — Оправдаешь доверие?

— Доверие… — с тоской отзывался Женька. — Зал же большой очень!

— Так и практика не завтра заканчивается. Иди, короче, работай. Только нормально — не так, как автомат делал…

Борис Сергеич намекал на Женькин «шедевр» — деревянный автомат Калашникова, который он делал вместе со всеми в первом полугодии. Худо-бедно ему удалось выстругать цевье, ствол и закругленный магазин; вот только соединяться вместе отдельные части отказывались. Точнее, соединялись, но целое напоминало, скорее, оружие для стрельбы из-за угла (ствол основательно уводило влево). Когда трудовик поднял Женькино изделие над головой, класс грохнул от хохота. Потом, говорили, испорченную заготовку отдали Рогову, тот в два счета довел автомат до ума, только от этого было не легче. Вот уж кто ухохотался, наверное; еще и Лорке потом наверняка рассказал, этого Севка не упустит…

Радовало одно: он работал в одиночку, значит, мог сколько угодно воображать и сочинять, разделывая недоброжелателей под орех. Трудовика он представил одноногим пиратом Джоном Сильвером; тому разве что попугая не хватало, только вместо слова «пиастры» он бы орал: «Работай! Работай!» Себя же он воображал Томом Сойером, хитроумным и находчивым, между прочим, сумевшим с легкостью увильнуть от обязанности красить забор. Вот если сейчас кто-то войдет в зал, он сделает так, что тот будет красить вместо него. Размазывая вонючую краску, Женька поглядывал на вход, но никто в дверях не показывался.