Песни - страница 43
Наш добрый Робеспьер!»
Парик напудрил бес,
Как поп с речами лез,
И гимны пел Верховной Воле,
Смеясь, что вышел в новой роли.
Молитесь, чтоб творец
Для Карла спас венец!
Он сгинул после дней террора,
Но вновь явился вдруг,
И добрый император скоро
Погиб от вражьих рук.
На шляпу наколов
Плюмажи всех врагов,
Мой франтик вторил тем, кто пели
Хвалу Анри и Габриели.
Молитесь, чтоб творец
Для Карла спас венец!
Теперь, ребята, дайте слово
Не выдавать вовек:
Уж третью ночь приходит снова
Мой красный человек.
Хохочет и свистит,
Духовный стих твердит,
С поклоном оземь бьет копытом,
А с виду стал иезуитом.
Молитесь, чтоб творец
Для Карла спас венец!
Перевод В. Левика
Народная память
Под соломенною крышей
Он в преданиях живет,
И доселе славы выше
Не знавал его народ;
И, старушку окружая
Вечерком, толпа внучат:
— Про былое нам, родная,
Расскажи! — ей говорят.
Пусть была година злая:
Нам он люб, что нужды в том!
Да, что нужды в том!
Расскажи о нем, родная,
Расскажи о нем!
— Проезжал он здесь когда-то
С королями стран чужих,
Я была еще, внучата,
В летах очень молодых;
Поглядеть хотелось больно,
Побежала налегке;
Был он в шляпе треугольной,
В старом сером сюртуке.
С ним лицом к лицу была я,
Он привет сказал мне свой!
Да, привет мне свой!
— Говорил с тобой, родная,
Говорил с тобой!
— Через год потом в Париже
На него я и на двор
Поглядеть пошла поближе,
В Богоматери собор.
Словно в праздник воскресенья,
Был у всех веселый вид;
Говорили: «Провиденье,
Знать, всегда его хранит».
Был он весел; поняла я:
Сына бог ему послал,
Да, ему послал.
— Что за день тебе, родная,
Что за день сиял!
— Но когда Шампанье бедной
Чужеземцев бог послал
И один он, словно медный,
Недвижим за всех стоял,
Раз, как нынче, перед ночью,
В ворота я слышу стук…
Боже, господи! воочью
Предо мной стоит он вдруг!
И, войну он проклиная,
Где теперь сижу я, сел,
Да, сюда вот сел.
— Как, он здесь сидел, родная,
Как, он здесь сидел?
— Он сказал мне: «Есть хочу я!..»
Подала что бог послал.
«Дай же платье просушу я»,
Говорил; потом он спал.
Он проснулся; не могла я
Слез невольных удержать;
И, меня он ободряя,
Обещал врагов прогнать.
И горшок тот сберегла я,
Из которого он ел.
Да, он суп наш ел.
— Как, он цел еще, родная,
Как, еще он цел?!
— Вот он! Увезли героя,
И венчанную главу
Он сложил не в честном бое
На песчаном острову.
Долго верить было трудно…
И ходил в народе слух,
Что какой-то силой чудной
К нам он с моря грянет вдруг.
Долго плакала, ждала я,
Что его нам бог отдаст,
Да, его отдаст…
— Бог воздаст тебе, родная,
Бог тебе воздаст!
Перевод Аполлона Григорьева
Негры и куклы
В продажу негров через море
Вез португальский капитан.
Они как мухи гибли с горя.
Ах, черт возьми! какой изъян!
«Что, — говорит он им, — грустите?
Не стыдно ль? Полно хмурить лбы!
Идите кукол посмотрите;
Рассейтесь, милые рабы».
Чтоб черный люд не так крушился,
Театр воздвигли подвижной,
И вмиг Полишинель явился:
Для негров этот нов герой.
В нем все им странно показалось.
Но — точно — меньше хмурят лбы;
К слезам улыбка примешалась.
Рассейтесь, милые рабы.
Пока Полишинель храбрился,
Явился страж городовой.
Тот палкой хвать — и страж свалился.
Пример расправы не дурной!
Смех вырвался из каждой груди;
Забыты цепи, гнет судьбы:
Своим бедам не верны люди.
Рассейтесь, милые рабы.
Тут черт на сцену выступает,
Всем мил своею чернотой.
Буяна в лапы он хватает…
К веселью повод им другой!
Да, _черным_ кончена расправа;
_Он_ стал решителем борьбы.
В оковах бедным снится слава.
Рассейтесь, милые рабы.
Весь путь в Америку, где ждали
Их бедствия еще грозней,
На кукол глядя, забывали
Рабы об участи своей…
И нам, когда цари боятся,
Чтоб мы не прокляли судьбы,
Давать игрушек не скупятся:
Рассейтесь, милые рабы.
Перевод М. Л. Михайлова
Ангел-хранитель
Был бедняк разбит параличом…
Ангела-хранителя встречая,
Он его приветствовал смешком:
— Вот, скажи на милость, честь какая!
Квиты мы, мой ангел дорогой!
Кончено! Лети себе домой!
Родился в соломе я. Беда
До седин меня лишала дома.
— Что ж, — ответил ангел, — но всегда
Свежей ведь была твоя солома.
— Квиты мы, приятель дорогой,
Что нам спорить? Улетай домой!
— Расточая молодости пыл,
Скоро я лишился состоянья…
— Да, но ведь тебе я подарил
Крепкую суму для подаянья!