Песня длиною в жизнь - страница 18

— Малышка, мне так жаль, что меня не было в тот момент, когда пришла повестка, о которой Симона рассказала по телефону. — Андре расцеловала Эдит в обе щеки. — Я могла бы сразу разобраться с этим вопросом в префектуре.

— Каким образом? — сказала Эдит чуть слышно. Хорошее настроение, которое начало было возвращаться к ней, снова уступило место прежним страхам. Она горько засмеялась. — Вряд ли там поверили бы, что ты Эдит Пиаф.

В это время Андре сняла плащ и перекинула его через руку, став удивительно похожей на манекен.

— Конечно, нет — и в этом не было бы необходимости. Я бы просто рассказала следователю, что ты работала на Сопротивление.

— Боже мой! — пробормотала Симона. Она остановилась у двери и прислонилась к ней спиной. — Ты действительно думаешь, что тебе поверили бы?

Эдит покачала головой:

— Это мило с твоей стороны, Деди, но я думаю, что ни полицейских, ни членов комиссии не удастся ввести в заблуждение. Они прекрасно понимают, что люди пытаются таким образом защитить себя от преследований. Без доказательств это просто слова. И у нас этих доказательств нет, потому что я…

— Постой, — прервала ее Андре. — Конечно, у нас есть доказательства. Даже очень много доказательств. Сто двадцать, если сказать точнее. Ты оказала Сопротивлению огромную услугу, — она заговорщически улыбнулась. — Ты просто не знала об этом раньше.

— А ты откуда это знаешь? — фыркнула Симона.

— Потому что я… — Андре сделала драматическую паузу, — …была в Сопротивлении. Вы этого не знали. Я считала, что в ваших интересах сохранить эту часть моей жизни неизвестной для вас.

— За это я выпью, — пробормотала Маргерит.

Прозвучало малоубедительно, тем более что она даже не поднесла бокал ко рту.

Эдит одним глотком выпила содержимое своего бокала. Мысль, что такая близкая сотрудница, как Андре, доверенное лицо, та, кого она всегда считала другом, женщина с губками бантиком, была тайным борцом Сопротивления, просто не умещалась у нее в голове. Немыслимо! Но потом ей вспомнилось, как упорно Андре настаивала на том, чтобы сопровождать ее в концертных поездках по Германскому рейху и в лагеря для военнопленных, хотя в этом и не было никакой необходимости. Ее секретарь оказалась скрытной натурой. Поскольку Эдит никогда не интересовалась документами или корреспонденцией, она не обращала внимания на то, что Андре в то время постоянно что-то получала, отправляла и упаковывала. Она никогда не спрашивала Деди о работе, но теперь поняла, что ответа и не получила бы.

Эдит медленно соскользнула с подлокотника кресла. Ей показалось сначала, что ноги ее не держат, но потом она резко выпрямилась. Как сказала Андре? Есть «сто двадцать свидетельств» того, что Эдит служила французскому народу. Но она не знала ни одного. Невозможно!

— Что это за история с моей предполагаемой деятельностью в Сопротивлении, Деди? — Голос Эдит звучал резче, чем она хотела.

— Я расскажу тебе все, как только ты снова сядешь. И ты тоже должна сесть, Симона. Сейчас я вам все расскажу. Но слушать это стоя будет не очень удобно.

Поезд остановился посреди пути, где-то в Бранденбурге. Снаружи доносились слова, произносимые командным тоном, но Эдит не знала немецкого и не могла понять, о чем идет речь. Она встала, чтобы выглянуть в окно. Краем глаза она заметила, что сидевшая напротив нее Анаре поспешно вытащила из сумки фотоаппарат.

— Хочешь запечатлеть, как нас встречают эти солдафоны? — поинтересовалась Эдит.

— Я просто боюсь забыть свою фотокамеру в вагоне, — стала оправдываться Андре.

Снаружи не было ничего угрожающего. Под ярко-голубым небом вдоль железнодорожных путей березы мирно покачивали на ветру нежно-зелеными ветвями. Эдит видела, как мимо проходят солдаты, они не смотрели вверх, скорее, искали что-то под поездом. Или кого-то.

Невдалеке лаяла собака. Эдит опустилась на свое место.

— Если с твоим фотоаппаратом что-то случится, мы купим новый, — сказала она.

— Да… да… конечно, — рассеянно пробормотала Андре.

— Я слышала, что иногда заключенным удается бежать из лагерей. Потом их ищут с овчарками. Отчаянные люди!

— С хорошими бумагами можно сбежать, — ответила Андре.