Песня осеннего леса - страница 4

Надо же, бабуле на этой фотографии пятьдесят один год, а выглядит она от силы на тридцать. И мы похожи, как родные сестры. Почти одинаковые черты лица, по-аристократически изящные, светлая кожа, не загоравшая даже под ярким техасским солнцем, льдисто-голубые глаза и прямые темно-рыжие волосы. Правда, уже лет пять стригла их до плеч, а бабушка всегда носила длинными. Но и так сходство было очевидным.

Впрочем, эта порода передавалась у нас по женской линии уже черт знает, сколько поколений. Мама имела такую же внешность. И такую же долгую молодость. Ее постоянно принимали за мою старшую сестру, когда мы были вместе. Известная актриса, она часто попадала в списки самых красивых женщин, даже несмотря на возраст «за пятьдесят» и троих детей в анамнезе. А ее агент почти три года приставал ко мне с уговорами начать модельную карьеру. Но я отказывалась. Не люблю быть в центре внимания.

Оторвавшись от портрета, обошла комнату, проверила окно на всякий случай и пошла дальше. А дальше была ванная, не слишком интересная для меня сейчас, и та самая спальня, где я обычно жила, когда приезжала сюда на лето. Я немного постояла под дверью, чувствуя непонятную робость, а потом открыла дверь и тихо вздохнула.

Боже, здесь тоже почти ничего не изменилось. Как будто комната все эти годы ждала моего приезда. Еле уловимый запах лаванды. Лоскутное одеяло на кровати, которое бабушка шила сама, книга о приключениях Шерлока Холмса на тумбочке, она вроде бы так и осталась тогда недочитанной. Словно я и не уезжала отсюда. И не было этих пятнадцати лет, и бабушка еще жива и скоро позовет меня пить чай с яблочным пирогом…

Я прошлась по комнате, с внутренним трепетом касаясь стен, шершавого комода, одеяла. Пролистала книгу, найдя закладку с собственными детскими каракулями. Потом подошла к окну. Полюбовалось на грязноватое стекло, сделав мысленную зарубку вымыть его, открыла защелку и подняла раму вверх.

Теплый осенний воздух ворвался в комнату, разгоняя пыль. Я убедилась, что рама держится крепко, не собираясь падать мне на шею, и высунулась наружу. Подо мной был задний двор и заросший сад. Слева через кроны деревьев виднелся далекий соседский дом, справа — луг, ведущий к озеру Финн, а дальше… А дальше была широкая лощина, зажатая между холмов. И лес, старый темный лес. Тот самый, где пряталось поместье…

По спине как будто сыпануло льдом, и я отшатнулась от окна. Потом опустила раму, чуть не прищемив себе пальцы, задернула занавеску и выдохнула. Проклятый лес. Один взгляд на него будит неприятные воспоминания. О темноте вокруг. О странной сонливости и жутком чувстве потери чего-то важного. О панике мамы и их с бабушкой ругани. Эти кошмары преследовали меня еще не один год, даже после переезда в Америку. И вот я вернулась в Долгран. Не вернуться ли они следом за мной?

Ну уж нет. Воспоминания прошлого не заставят меня бежать отсюда. Я уже взрослая девочка и могу разобраться со своими проблемами. По крайней мере, в этом уверен мой психоаналитик.

Выбросив из головы все тревожные мысли, я отправилась вниз, к машине. Чтобы здесь можно было жить, дом стоило привести в порядок, а значит, пора заняться уборкой. Нотариус по доверенности исправно оплачивал счета за электричество и воду, но за самим домом никто не следил. Так что я не зря еще в Эдинбурге накупила целую кучу средств для уборки и сада.

На приведение дома в относительный порядок я потратила почти всю вторую половину дня. Посметала пыль и вымыла полы, почистила кухню и ванную, перетрясла подушки с одеялами, поменяв старое белье на свежекупленное. Коммуникации были в отличном состоянии, мебель под чехлами совсем не попортилась, а на кухне нашлась вся бабушкина посуда. И даже моя старая чашка с сидящим на серпе месяца зайцем, от вида которой у меня в глазах что-то защипало.

В общем, когда на улице почти стемнело, я посчитала свою миссию на сегодня выполненной. И только потом отправилась к машине за чемоданом.

Но когда я вытаскивала его из багажника, за забором послышался велосипедный звонок и женский голос изумленно произнес: