Песня сирены - страница 45

Неро сидел молча.

— Ты хотел, чтобы я была честна.

— Воистину, — он положил руку на мои ребра. Меня омыло теплом, уносившим боль.

— Что было в том зелье, которое ты мне дал?

— Как я и говорил, кое-что, что помогло тебе уснуть. Целебный эффект минимален. Я хотел вылечить тебя вот так.

— Почему?

Прежде чем он успел ответить, у моей кровати остановилась доктор Холлоуз.

— Полковник, — сказала она. — Мы должны взглянуть на ее травмы.

— Я позабочусь об этом.

— Если бы вы…

— Я сказал, что позабочусь об этом, — холодно сказал Неро. — А теперь идите и проверьте Вэлианта. Кажется, он на грани очередной панической атаки.

Доктор Холлоуз перевела взгляд с холодного огня в глазах Неро на теплое свечение его исцеляющей руки, а затем на другую руку, мягко сжимающую мою ладонь. Хоть он и сидел абсолютно неподвижно, я чувствовала в его теле напряжение. Все в нем транслировало опасность, говоря всем держаться подальше, потому что сейчас он мог запросто сорваться. Доктор развернулась и поспешила к Вэлианту, который орал что-то о ворах в капюшонах и растениях, пожирающих людей.

— С ним все будет в порядке? — спросила я у Неро.

— Со временем.

— А ты будешь в порядке?

— Я в полном порядке.

— Нет, неправда. Я никогда не видела тебя настолько взвинченным.

— День был долгим, — Неро слегка улыбнулся. — Я в норме.

— Неро…

— Я сказал, я в норме, — сказал он, и его голос напоминал низкое рычание. Он сделал глубокий вдох и убрал руку с моих ребер. — Как ты себя чувствуешь?

— Полностью исцеленной, — ответила я.

— Леда, прекрати смотреть на меня так, будто я готов взорваться в любой момент.

— Тогда прекрати выглядеть так, будто ты готов взорваться в любой момент, — парировала я.

— После того, что ты пережила, я ожидал хотя бы небольшой передышки в нарушении субординации.

— Ну, значит, твои ожидания не оправдались, — ответила я, усмехаясь.

Он протянул мне плитку шоколада, и мой разум вернулся к тем двум мертвым ковбоям-гангстерам, висевшим на дымоходе храма и раскачивавшимся на ветру.

Неро влюблен в тебя по уши. Я думала, немного веселья его излечит, но, похоже, он хочет только одно лекарство. Тебя. И теперь он развешивает мертвых преступников, чтобы сообщить тебе об этом. Почему он не мог ограничиться шоколадом?

Потому что он ангел, вот почему. И ты знаешь, что шоколад — это не то же самое. Далеко не то же самое.

Шоколад — это менее проблематично.

— Что это? — спросила я Неро.

— Это шоколад. Я думал, ты в состоянии его узнать, — ответил он с ноткой грубости в голосе.

— Я имею в виду, почему ты даешь мне шоколад?

— Твое тело только что залечило весьма существенные травмы. Шоколад — одно из лучших веществ на земле для восстановления твоей магии и энергии.

— О, хорошо. Это дает мне еще одну причину любить шоколад.

Взгляд Неро метнулся к двери. Мужчина в белоснежной тунике вошел в комнату и направился прямиком к нам.

— Ожидаешь неприятностей? — спросила я Неро.

— Всегда.

Мужчина остановился перед Неро.

— Полковник Уиндстрайкер, у меня для вас сообщение от Первого Ангела, — он протянул Неро конверт и ушел.

Неро перевернул конверт на ладони и открыл. Его глаза пробежались по странице. Затем он засунул бумагу обратно в конверт и посмотрел на меня.

— Никс хочет поговорить с нами, — сказал он.

— С нами обоими?

— Да.

— Хорошие новости или плохие?

— Первый Ангел не имеет привычки портить драматичный эффект намеками.

— Ну конечно же.

— Как ты теперь себя чувствуешь? — спросил Неро.

— Почти человеком.

— Ты больше не человек. Не совсем, — напомнил он мне.

— Это всего лишь выражение такое.

Моя голова перестала кружиться. Я пошевелила пальчиками на руках и ногах. Когда ничто не закричало от боли, я медленно поднялась с кровати.

— Все хорошо. Теперь мне только надо найти себе одежду. Не думаю, что Первый Ангел ожидает увидеть меня в больничной ночнушке.

***

Когда мы добрались до офиса Никс, дверь была заперта, так что мы подождали снаружи. Там не было стульев. Очевидно, солдатам Легиона стулья не нужны. Хотя они бы здесь не помешали. Минуты утекали одна за другой, и все это время Неро смотрел на меня, его взгляд сделался жестким от чувства вины.