Песня учителя - страница 14

Лотта посоветовала описать случившееся так, как представляла его сама Лайла, и передать ректору объяснительную записку. Лайла Май взяла со стола Лотты лист бумаги и ручку и принялась записывать. Лотта сказала, что, строго говоря, студентам Академии искусств не разрешается обращаться к преподавателям в нерабочее время, а такая склонность появилась у студентов лишь потому, что те сами проявляют излишнюю благосклонность.

– За стенами Академии у преподавателей тоже есть жизнь, – сказала Лотта, и Лайла Май записала это, – или родители амбициозных студентов полагают, будто преподаватели только и думают, что про их чад? Это неуважение!

Старательно записав все это, Лайла Май, окрыленная, встала и поблагодарила коллегу.

– Все наладится, – заверила Лотта.

– Очень надеюсь, – ответила Лайла Май и уже с порога добавила: – Может, я неплохо разбираюсь в цветах, зато в словах тебе равных нет.

Лайла Май ушла, Лотта встала и потянулась. Тревога испарилась. Погода была отличная, и Лотта отправилась прогуляться по окрестным магазинчикам – лучше сразу купить свитер для прогулки в лесу, тогда можно домой не заходить. Уже во втором магазине она наткнулась на просторный голубой мужской свитер из шерсти лам, невероятно удобный. От такой отличной покупки на душе у нее потеплело, и Лотте захотелось побыстрее оказаться в Маридалене.

Они встретились в шесть на автобусной остановке возле церкви. Ждавший ее Таге Баст сказал, что у нее красивый свитер. Лотта думала, что он начнет выспрашивать про ее монолог после лекции, но он ни словом об этом не обмолвился. Возможно, потому, что они сидели в автобусе. Впрочем, в Маридалене, когда они двинулись вдвоем по тропинке в сторону Вангена, он тоже молчал. Сама Лотта также была молчалива, и поэтому они шагали в тишине, и как же было приятно сойти с тропинки возле озера Блоккванн. Лотта шла впереди, снимает он или нет – она не знала, да и какая разница, в лесу она в безопасности.

Подойдя сзади к Утсиктсбротену, Лотта заметила незабудки. Она так этого ждала, так надеялась и теперь так обрадовалась. Она бросилась собирать их, а Таге Баст спросил, что она с ними сделает, и Лотта ответила, что их можно карамелизировать.

Они прошли еще немного, мимо молодых березок с едва распустившимися листочками, Лотта сорвала несколько и сунула себе в рот, а потом протянула руку и сунула один листочек в рот Таге Басту. Он попятился от неожиданности, но не выплюнул и принялся вдумчиво жевать. Лотта сказала, что если съесть побольше молодых березовых листочков – очистишь кровь. Они пошли по цветущему лугу, каких в окрестностях Осло осталось совсем немного, и Лотта наткнулась на воробьиный щавель, и щавель кислый, и кипрей, но их не трогала – пускай подрастут и наберутся кислоты. Не взяла она и миррис душистую, росшую на самом краю луга, но очитков, проклюнувшихся на небольших холмиках на дальней стороне, нарвала достаточно.

Сейчас, в светлое время года, солнце по-прежнему висело высоко на небе, жужжали пчелы, чирикали птицы, а внизу, на лугу, на сухой мшистой кочке под деревьями Лотта заметила вдруг зайца. Она подала безмолвный знак своему спутнику, и тот направил объектив камеры на зайца. Заяц стоял неподвижно, навострив уши, а затем, возможно, учуяв их присутствие, он вдруг подпрыгнул и поскакал прочь, но как-то нескладно и неуклюже, подволакивая заднюю лапу, видимо, поврежденную. Они переглянулись, но что тут поделаешь, да ничего, а в следующий миг заяц уже скрылся из вида.

– Бедняга, – пожалела она.

– Может, притворяется? – Таге Баст направил камеру на нее.

– В смысле? – не поняла она.

– Притворяется специально ради нас. – Он подошел ближе.

– Нет, – ответила Лотта.

– Уверены? – спросил он и хотел подойти еще ближе, но она вытянула руку и остановила его, уперлась рукой ему в грудь, однако Таге Баст не отошел в сторону, а навалился ей на руку, казалось, опусти она руку – и он упадет.

– Почему? – Он перешел на шепот. – Откуда ты знаешь, Лотта? – Он назвал ее по имени. Она упиралась рукой ему в грудь.

– Потому что притворство – удел человека, – ответила она и опустила руку. Таге Баст потерял равновесие, сделал несколько шагов, но не упал и драгоценную камеру тоже не уронил.