Песня зовет - страница 17
«...Мчалась конница. Будто совсем рядом скакал Семен Михайлович Буденный, а за ним его славные эскадроны, буденновская кавалерия, покрывшая себя неувядаемой славой.
Цокали копыта. Громыхали тачанки. С присвистом въезжали в станицу буденновцы, и сразу забывались невзгоды и тяжести перехода — весельем и удалыми плясками заливало площадь станицы...
Пляски, полные экспрессии и поразительного ритма, песни, редчайшие по силе и красоте звука, могли родиться только на нашей Родине...
И, когда уже совсем стемнело, когда усилился ветер и волны стали огромными и шумными, песни и пляски все еще сменялись одна другой...
Но конец пришел. Наступила смена вахт.
Стоя аплодировали друг другу исполнители и слушатели...
Расходиться стали совсем поздно.
Шумели за бортом волны, и за кормой глухо и монотонно стучал винт». Долго помнился этот концерт и артистам, и команде теплохода.
Первого сентября 1937 года «Смольный» причалил в французскому берегу в Гавре. Все мысли коллектива — о предстоящих выступлениях на Всемирной выставке в Париже, где советский павильон оригинальной архитектуры, увенчанный знаменитой композицией Веры Мухиной «Рабочий и колхозница», пользовался особым вниманием посетителей. Фотографии советского павильона можно было встретить в любом газетном киоске, витрине магазина, многие носили значки с его изображением.
В Париже уже ждали Краснознаменный ансамбль: газеты поместили статьи и заметки о его приезде, сообщение о его истории и составе участников. То, что коллектив состоит из красноармейцев, вызывало особый интерес.
Журналисты предсказали ансамблю большой успех. Билеты на первые шесть концертов разошлись мгновенно. На афише висела табличка: «Все билеты проданы!»
И вот наступил торжественный для коллектива день. Лучший концертный зал Парижа заполнила особенная публика. На первый концерт Краснознаменного ансамбля пришли члены французского правительства, дипломатический корпус, в том числе и сотрудники советского посольства, представители прессы, музыкальные критики, артисты, видные общественные деятели. Зал, вмещающий около трех тысяч зрителей, был переполнен.
А на сцене в полной военной форме выстроился ансамбль, и только занавес отделял советских артистов от шумящего зала. А. В. Александров, немного суровый и сосредоточенный, напомнил о важности выступления, об ответственности, возложенной на них, и о том большом доверии, которое им было оказано партией и правительством, советским народом. Как перед трудным боем, его слушали с напряженным вниманием.
Занавес медленно раздвинулся, и изумленным парижанам предстало необычное зрелище: почти две сотни молодых солдат в форме бойцов Красной Армии заполнили сцену. Публике надо было освоиться, приглядеться к этому явлению. Раздались продолжительные аплодисменты.
На сцену вышел А. В. Александров. Наступила тишина. Взмах руки — и могучая волна энергичных звуков полилась в зал. Все встали: ансамбль исполнял «Марсельезу». На следующий день газеты назовут это исполнение «ошеломляющим», а теперь в зале, после того как затих последний аккорд, раздался шквал аплодисментов.
Когда они стихли, на эстраду с обеих сторон вышли восемь фанфаристов. И после звонкого вступления фанфар хор запел «Интернационал», вторично поднялся весь зал.
Почти все последующие песни бисировались, и вместо шестнадцати произведений, объявленных в программе, коллектив исполнил около тридцати.
На следующий день газета «Пари суар» писала:
«Полтораста крепких мужчин в сапогах и защитных мундирах, в зеленых фуражках заняли всю огромную сцену зала Плейель плотным массивом. Руководитель, профессор Московской консерватории Александров, делает легкое движение рукой, и с могучей силой раздается... «Марсельеза», исполняемая по-французски. Полтораста великолепных голосов умеют... с быстротой молнии переходить от полного голоса к шепоту и от шепота к полному голосу.
Как прекрасен отрывок «Тише, тише» из «Риголетто». Эти сто пятьдесят красноармейцев сыграли и спели его как большие артисты...
Безудержное веселье охватило зал и исполнителей...