Песня зовет - страница 41

Как старый красноармеец поздравляю Вас, товарищ генерал; и с этим высоким званием и с награждением орденом Ленина.

Крепко обнимаю.

Ваш К. Ворошилов».

Отец был рад этому поздравлению, рад не только за себя, но и за весь коллектив Краснознаменного ансамбля, без которого его успехи не получили бы такого размаха, творческой полноты. Он искренне гордился достигнутым, гордился тем, что ему — крестьянскому сыну Рязанщины — воздавались такие почести.

Он всегда помнил свое село Плахино, рязанскую землю, подарившую России великих людей: Павлова, Мичурина, Циолковского, Есенина, Полонского, Пирогова и многих, многих других. Он и музыку свою писал, думая о Родине, о величии и славе нашего государства. О «Гимне партии большевиков» он писал: «...Мне хотелось соединить жанры победного марша, чеканной народной песни, широкого эпического русского былинного распева...» А пересматривая эту музыку в связи с ее выбором в качестве Государственного гимна СССР, Александров говорил: «...Хотелось, чтобы он был другом и вдохновителем человека-гражданина, помогающим ему переносить испытания, вызывающим чувство радости и ликования за нашу Советскую Родину».

Своим честным отношением к работе, приветливостью, широтой натуры он вызывал любовь окружающих. Его авторитет у певцов и музыкантов был очень высок, к замечаниям и пожеланиям Александра Васильевича относились очень внимательно и вместе с тем настолько верили в него как руководителя, что во время концертов, дирижируя, он мог позволить себе и творческие импровизации, заранее зная, что артисты чутко пойдут за ним.

Возвращение А. В. Александрова после тяжелой болезни в ансамбль было воспринято как праздник. Тем более что коллективу в 1946 году предстояло отправиться в зарубежную концертную поездку по городам освобожденных Чехословакии и Польши.

После недавних боев земля еще не успела залечить страшные раны, огромные разрушения. Мы видели сиротливо стоящие почти дотла сожженные деревни с одинокими трубами, наблюдали, как несколько женщин, схватившись руками за длинное бревно, по бескрайнему чернеющему полю тянули за собой плуг, изнывая от тяжести и усталости.

Обескровленная, лежала советская земля, вынесшая неслыханные муки, и боль сжимала сердце, и спазмы перехватывали горло от этих печальных свидетельств войны.

Нерадостным был пейзаж и по ту сторону границы.

В Праге нам не раз говорили о том, что только приход советских войск спас этот прекрасный город от гибели.

— Не ворвись вовремя танки маршала Рыбалко, — говорили чехи, — остались бы от Златы-Праги одни развалины.

Нас тепло встречали в этой стране: искусство ансамбля здесь было известно еще с предвоенных лет. В 1937 году после выступлений на Всемирной выставке в Париже ансамбль приезжал и в Прагу. Тогда на перроне вокзала его приветствовал мужской рабочий хор «Типография». И вот после многих трудных военных лет нас вновь встречал этот замечательный мужской хор.

Тепло и сердечно принимали пражане концерты, превращавшиеся в акты дружественного единения народов. Выступления ансамбля воспринимались слушателями не только как художественное явление, но и как новая встреча с посланцами армии-освободительницы.

В городе Кошице местная газета писала: «Полтора года назад ваши солдаты-богатыри освободили наш город, и теперь пожаловали к нам вы — артисты, самые родные и искренние кровные наши братья... В ту незабываемую ночь к нам в Кошице как бы пришли сама Русь и Украина, как будто люди этих славянских стран принесли на ладони свою широкую и глубокую теплую душу. Спасибо вам за это, спасибо вам, братья!..

Мы бы сказали... неправду, если бы свои чувства свели к слову «благодарность»... Это было нечто большее — это была присяга... Мы в эту ночь принесли великую присягу верности и любви, присягу вечного славянского братства».

Подобные высказывания звучали почти во всех городах Чехословакии, где выступал ансамбль. Здесь еще была свежа память о гибели тысяч и тысяч советских воинов, отдавших жизнь во имя спасения этой страны.

В это время А. В. Александров по-прежнему много работал, не щадя сил и несмотря на недавнюю болезнь. Много дирижировал сам, часто на больших площадях, под палящим солнцем.