Песня зовет - страница 5

Правдивую солдатскую песню нелегко создать. Здесь нужно особое умение: она должна укладываться под солдатский строевой шаг, быть легко запоминаемой, с яркой и несложной мелодией запева, обязательно с броским хоровым припевом. Все это было в песне Соловьева-Седого:

Запев доступен любому ротному запевале. Хоровое вступление начинается не как обычно в припеве, а на последних звуках запева, на слове «сол-да-ты!», что необычайно верно и в лучших старых традициях. Надо обратить внимание на последнее слово, а затем громко, дружно подхватить припев:

Здесь повтор короткой и броской попевки, чеканность ритма, ясные оптимистические образы, лирическая тема создают то, что нужно для хорошей солдатской песни.

Работая с ансамблем над ее постановкой, не над разучиванием, а именно над драматической постановкой, как режиссер в театре, а не только дирижер, я не раз рассказывал певцам о той картине, которая возникала у меня при ее звучании. Представьте себе широкую, бескрайнюю степь. Нещадно палит солнце, идут строем солдаты, силы их на исходе, марш длится уже много часов, и вот когда, казалось бы, совсем сник боевой дух, когда усталость овладела людьми, в гуще отряда, как живительный ветерок, как глоток чистой воды, зазвенела песня... Мигом встрепенулись солдаты, лица озарились улыбкой, шаг стал дружней — и нет тяжести длинного перехода, нет усталости, могучие молодые голоса мощно грянули:

Современная солдатская песня заставила меня вспомнить прошлое, то далекое время, когда я впервые со всей ясностью услышал солдатскую песню и почувствовал ее завораживающую силу.

Было это в Твери, на Волге, где отец мой, Александр Васильевич Александров, служил учителем в реальном училище, женской и мужской гимназиях и одновременно был регентом кафедрального собора. Шел 1911 год, я шестилетним мальчонкой плескался в воде на волжских отмелях, предаваясь беспредельной радости от только что одержанной над самим собой победы: научился плавать. Как вдруг из-за Волги полилась дружная песня...

Такой красоты мужского пения, такой силы и бодрости в звучании хора я еще не слышал. Голоса искрились и звенели, слова складывались во фразу, над густой, басовой основой звонко парил серебристый подголосок. Я вскочил и стал прислушиваться к мелодии, радуясь ее красоте, но песня вдруг переменилась, и над Волгой зазвенел новый напев:

Я стоял и слушал, забыв о плавании, обо всем на свете, и не знал, что эта встреча не случайна, что будущая моя жизнь, все помыслы и заботы, надежды и творчество надолго будут связаны с солдатской песней, с военной музыкой, с армией. А эти две звучащие из-за Волги мелодии пройдут через всю жизнь своеобразным лейтмотивом, каждый раз напоминая о первой встрече, увлекая в новое, неведомое.

«Эх, в Таганроге» с измененными словами, созданными бойцами Красной Армии, получила широкое распространение. Отец сделал обработку этой песни для мужского хора без сопровождения, используя присущую русской народной песенности подголосочную распевность.

В праздничную картину превращалась в исполнении ансамбля и «Вдоль да по речке». Каждый куплет имел свои краски, принятые в солдатском пении, — посвистывания, гиканья, ритмические сдвиги, синкопы, акценты. Позже я сделал более развернутую аранжировку этих песен для мужского хора и оркестра, придав им симфоническое развитие.

Некогда услышанные на волжском берегу, обогащенные всеми красками профессионального искусства, они с огромным успехом исполнялись ансамблем в лучших концертных залах Советского Союза и многих других стран мира. Звучали и в походных условиях. И каждый раз, когда могучая волна мужских голосов наполняет эти мелодии необычайной красотой и мощью, я вспоминаю Тверь 1911 года, широкий разлив реки и солдатскую песню, ставшую моей судьбой. Глубоко убежден в том, что к вершинам мастерства я шел, всегда внутренне слыша ее боевой призыв.