Песня зовет - страница 9

А. В. Александров использовал в музыке «Первой Конной» яркий прием наложения одной мелодии на другую. По ходу действия артисты, перевоплощаясь то в народную толпу, то в бойцов Первой Конной, играли сцены с персонажами. К ним обращается командир, спрашивая у проходящих бойцов: «Это что за части?» И вместо ответа возникала, появляясь как бы издали, мелодия боевой песни. Она разгоралась, насыщаясь звучанием, а затем как бы замирала вдали. В тот момент, когда первая тема начинала затухать, вступала новая, сообщая о появлении другой воинской части. Вторая песня проходила тот же путь развития и, еще не успев угаснуть, уступала место третьей мелодии. Ансамблю с его малым составом приходилось нелегко в этой музыкальной сцене. Это сейчас, в наше время, мы в состоянии справиться с любым художественным замыслом, имея в составе 220 человек, а первым исполнителям было сложно, хотя и они успешно в рамках возможностей решали поставленные творческие задачи.

Увлечение литературно-музыкальными монтажами окончилось в середине 30-х годов. Изменилось время, страна устойчиво шла к своим трудовым и социальным победам. Исчерпаны были возможности этого жанра и в программах ансамбля. Нужны были новые формы. Иным стало и культурное соотношение в красноармейских частях. Приходившие на действительную службу молодые ребята были уже знающими, грамотными.

Климент Ефремович Ворошилов, постоянно интересовавшийся судьбой коллектива и пристально следивший за его становлением, как-то сказал А. В. Александрову:

— А почему вы не поете, кроме солдатских боевых песен, и русские народные, например, ямщицкие, городские?

— Но ведь это репертуар дореволюционного трактира, — ответил отец.

— Ну и что, — сказал Ворошилов, — как по-вашему, куда мог пойти простой человек, крестьянин, рабочий? Может быть, у них были до революции свои клубы или Дома культуры? Они шли в трактир, где узнавали новости, слушали народные мелодии, отдыхали душой. Думается, что и эти песни должны быть. в программах ансамбля.

Пусть звучит и классика, например, хор «Ноченька» из оперы «Демон» Рубинштейна, другие хоровые сцены из классических опер...

Так в программах коллектива наметились перемены.

Процесс становления ансамбля происходил длительное время. Весной 1929 года отец привлек и меня к работе. Пришлось заниматься с женской группой (которая впоследствии была упразднена), явившейся частью эксперимента, пробой новых исполнительских красок. В то время сам жанр армейского ансамбля казался новаторским, революционным.

Каждая программа раскрывала новые возможности коллектива, а каждое выступление в непосредственном общении с жизнью, с живой и трепетной аудиторией слушателей, иногда в необычной походной обстановке, в частях Красной Армии, временами в боевых условиях (как это было в 1929 году на Дальнем Востоке), подсказывало в штрихах, деталях наиболее ценные, художественно убедительные исполнительские приемы.

«...Работа ансамбля, — писала «Правда» в октябре 1928 года, — это не простая передача песен. Это — своеобразный монтаж из хорового исполнения песен под гармонику, художественного чтения, а также пляски. Выбранный материал строго соответствует теме выступления, исполнение выразительно и четко... Без сомнения... работа его встретит горячий отклик у красноармейской и рабочей аудитории».

Во время долгой и трудной концертной поездки по Дальнему Востоку предвидение газеты оправдалось.

Осенью в составе агитационно-инструкторской группы ЦДКА ансамбль был направлен в район боев, которые вела Особая Краснознаменная Дальневосточная армия с белокитайскими частями, спровоцировавшими военный конфликт на КВЖД[1] у советских границ. Надо сказать, что в пути к месту событий артисты подготовили новую программу «Особая Дальневосточная в песнях», в которой воскрешались страницы героической борьбы партизан Дальнего Востока за установление в этом крае Советской власти.

В «Особой Дальневосточной» прозвучала одна из первых авторских песен А. В. Александрова, посвященная 2-й Приамурской дивизии: