Песочные часы - страница 12
Хенг Самрин — председатель Единого фронта национального спасения Кампучии. Еще год назад он был командиром дивизии у «красных кхмеров» и занимал высокий партийный пост[11].
XIII. Над пограничным постом развевается знамя новой Кампучии: пять золотых башен на красном фоне. Это очень важно, что их пять, об этом я уже слышал. По причинам, которые мне никто не мог объяснить, при режиме Лон Нола в гербе были только три башни, к тому же на бело-синем фоне, который, надо полагать, был заимствован у американцев. При режиме Пол Пота поначалу изображались четыре башни, но вскоре от них вовсе отказались, заменив кошмарной мазней: там были намалеваны звезды, рисовые поля, серпы, светлое будущее народа и что-то еще. А имелись все время в виду одни и те же башни священного храма Ангкор-ват. Кажется, со всем этим была связана какая-то сложная символика, на грани астрологии или магии. Но не осталось в живых никого, кто мог бы это объяснить.
Постойте, что это значит: никого не осталось в живых? Ведь герб страны должен быть Понятен, наверное, каждому?
О нет! Дело обстоит совсем иначе. От границы нас сопровождает молодой человек из ведомства информации и культуры (министерств пока еще нет, должности меняются, распределение обязанностей еще не установлено). Он хотел ответить на мой недоуменный вопрос, но после нескольких попыток сдался: его школьные познания во французском языке подвели, как неисправная зажигалка. На помощь бросились переводчики. Воздух наполнился щелканьем и щебетом, порхали придыхания, звенели носовые гласные. В результате выяснилось, что люди, которые понимали символику кхмерского герба, действительно истреблены все до единого.
Речь идет о «кру сангкриэч», высшем буддийском духовенстве, которое более тысячи лет выполняло в государстве кхмеров примерно те же функций, что и жрецы в Древнем Египте. «Кру сангкриэч» были стражами традиций, хранителями тщательно оберегаемых секретов, знали тайны звезд и муссонов. Они были вечным, непрерывным и неизменным дополнением к истории народа. Только они могли прочесть старые кхмерские пергаменты, спасенные в тысячах пожаров, оправленные в золотую парчу, запрятанные в потаенные уголки храмовых сокровищниц. Это от них Андре Мальро, странствуя своей «королевской дорогой», узнавал такие вещи, которых не знали археологи.
Потому что только они могли без труда расшифровывать буддийские антифоны на извлеченных из земли колоннах, насчитывающих одиннадцать веков, и безошибочно находили в джунглях места, где следует искать священные храмы прошлого. А сейчас их нет. И никогда уже не будет.
Как ты говоришь, товарищ: они все были уничтожены? Все? Может, кто и остался? Установить трудно? По какой причине? Когда? Где? Как такое вообще возможно? Именно так, говорит молодой, человек из ведомства культуры (белая рубашка, черный галстук, черный костюм, бежевые ботинки). Их уничтожили. Пол Пот решил, что буддийское духовенство — это особо опасные враги народа. Les ennemis du peuple, vous savez[12].
XIV. Мне всегда было чуждо умиленное отношение к буддизму и ламаизму, столь распространенное в Европе и Америке. Я достаточно наслышан о монгольских и тибетских ламах, погрузившихся в сытое сифилитичное мужеложество. Меньше интересуют меня переселение душ, мантра[13] и бесконечные молитвы, гораздо больше — отвратительная система суперрабства, которая настойчиво и с успехом создавалась десятками поколений. Я хорошо знаю их безграничную алчность к золоту и земле. Я видел этих святых аскетов на парчовых подушках в Канди на Цейлоне. В долине реки Тяо-Прая я лицезрел «Изумрудного Будду», который устами верховных жрецов приказывает терпеливо сносить страдания детей и мучения животных. Я глядел в мертвые глаза «Черного Будды», который никогда не призывал к борьбе угнетенных жителей Аннама, Тонкина и Кохинхины. Я был за Чойбалсана, разгонявшего святых грязнуль и забиравшего у них оружие, оставленное, по-видимому, еще бароном Унгерном. Я не буду строить из себя потрясенного гуманиста.
Почему, собственно говоря, я не могу во всеуслышание сказать, что считаю более правым делом ликвидацию бессовестных паразитов, нежели сохранение созданной ими системы? Может, я должен еще сожалеть о судьбе четырнадцатого далай-ламы, выехавшего из золотого дворца в Лхассе?