Песок вечности - страница 8

– Так кому же?

– Не понимаете? Да тому, кто при жизни какого-нибудь бедолаги художника, прозябавшего в нищете, скупил его картины по дешевке или вообще заполучил ни за что. Ну, может, в обмен на обед или на кров в какой-нибудь вшивой мансарде. И этот бедняга художник был ему еще и признателен. Считал его своим благодетелем. А тот говорил ему что-нибудь вроде: «Твои картины, конечно, никто, кроме меня, не купит. Они не пойдут. Их продать – дело безнадежное. Но мне они кажутся ничего себе так, я повешу одну или две… в прихожей… Нет, в столовой. Пожалуй, я возьму… м-м-м… вот эту. И еще… да, вон ту, красненькую. По-моему, она получилась неплохо. Что-то в ней такое есть». И нищий художник был готов ему руки целовать. «А эти возьму впридачу, ладно?» А когда бедняга умрет, тогда… Ну, Аня, право же! Вы же занимаетесь экономикой!

– Тогда он, пользуясь своими деловыми связями, устраивает покойнику промоушен, понимаю. Пиарит его. Цены на картины умершего художника взлетают до небес, а у него…

– Совершенно верно! Только нужно оговориться, что пиарит он творчество покойного не своими, так сказать, устами и пером.

– А нанимает других.

– Ну зачем так грубо! То есть, конечно, кого-то и просто нанимает, да. Но он использует и более тонкие методы: действует через известных специалистов, авторитетов, так называемых «искусствоведов». По-моему, называть себя этим словом – это слишком большая претензия. «В искусствоведческих кругах». Ох уж мне эти круги! Знаете, Аня, я в данный момент жалею, что слишком хорошо воспитан, для того чтобы точно охарактеризовать этих господ.

Выражение глаз Сержа, когда он говорил про «искусствоведов», надо было видеть! В нем смешались презрение, издевка, непередаваемый сарказм и откровенная неприязнь.

– А заодно, – продолжил он, – и через всяких знаменитостей. Их он, конечно, не нанимает – это слишком прямолинейно и может оскорбить этих амбициозных персон. С ними вообще работать тяжело – с их непомерно завышенным самомнением. Поэтому с ними нужно дейстовать аккуратно, тонко. В общем, морока, конечно. Но что тут сделаешь? Бизнес! Их нередко приходится покупать не впрямую и порой даже не непосредственно за деньги, а за некие услуги, содействие или рекламу. И в любом случае с ними надо все время цацкаться: не забывать потакать их болезненно раздутому самолюбию, восхищаться ими, демонстрировать знаки преклонения и тому подобное. И все это, помимо прочего, стоит денег. Но это окупается.

– Понимаю. Имя умершего художника оказывается на слуху. Все начинают о нем говорить. А сам этот человек вроде бы и ни при чем. Это как будто исходит не от него, так? Просто вдруг, совершенно случайно, он обнаруживает, что у него…

– Вот именно! Вы умница, Анечка. У него – ну надо же! – завалялось целое собрание картин не признанного при жизни гения.

– При жизни никто в нем гения не разглядел. А теперь все прозрели и видят это.

– Абсолютно верно! Так было, например, и с Модильяни, и с Ван Гогом. Все разом узрели, что гений! Чисто гений! И смотрите, какая прелесть: во-первых, чистому гению уже ничего не нужно платить, так как он мирно почил на кладбище. А во-вторых, этот же бизнесмен от искусства, помимо того что становится обладателем, мягко говоря, очень больших денег, еще и оказывается благодетелем человечества. Ну как же! Ведь он сохранил для нас бессмертные творения несчастного гения! Да еще и, чуть ли не единственный, поддерживал и подкармливал нищего гения при жизни. Из чистого альтруизма, разумеется. И его имя фигурирует в книгах и учебниках рядом с именем спасаемого им не признанного современниками, но великого художника. Никто не видел в его творениях ничего гениального, а он углядел! В общем, кругом профит!

…Аня глубоко вдохнула и отбросила со лба прядь непослушных волос. Ей стало грустно.

– Кому нужно такое признание, спрашиваешь? – произнесла она, глядя на Макса. – Значит, кому-то нужно. – Она отвернулась и добавила: – Пошли, Макс, посмотрим остальное.

Они вышли к Фирвальдштеттскому озеру, на берегах которого, у подножия горы Пилатус, удивительно живописно расположился Люцерн. Вид города, у воды, в окружении гор, был в самом деле очень красив. Редко в какой стране можно встретить столько великолепных ландшафтов, как в Швейцарии: сочетание глубокой синевы воды многочисленных озер, богатой зелени лесов, лугов и виноградников, дикой черноты скал и ослепительной белизны ледников порождает несравненный по силе воздействия эффект.