Петербург-Ад-Петербург - страница 15

Через десять минут я снова попытался стряхивать капли себе в рот. Сейчас выходило немного удачней. Из тридцати цветков, капли попали только от двух. Еще цветков через сто на моем лице появилось подобие улыбки. Сам не знаю, чем она была вызвана. И чем больше я на неё обращал внимания, тем шире она становилась. Еще через минуту я посмотрел на свое отражение в светящейся воде и удивился сам себе. Мое лицо выражало необъяснимую радость. Внутри все было по-прежнему, но лицо хотело улыбаться. Еще через минуту я и вовсе лежал на камнях и, неистово хохоча, держался за свой живот, не имея возможности остановиться. Смеялся я минут пять так, что слезы из глаз начали течь от отчаяния, от невозможности повлиять на свое состояние и прекратить этот тупой идиотский смех. Мне казалось, что я задохнусь от смеха и слез, но все резко закончилось, так же, как и началось. Прежнее безмолвие окутало пещеру. Поднявшись на ноги, я углубился еще метров на пятьсот, а, может, и больше. Пейзаж практически не изменился, за исключением отсутствия валуна с цветками. Пещера в этом месте стала значительно шире. По правую руку от меня была глубокая ниша с треснувшей стеной в конце. Внимательно осмотрев нишу, я решил пройти еще немного вглубь.

«Вот и конец, — прошипел я сквозь зубы, уткнувшись носом в тупик. — Что же теперь делать?» Голова была абсолютно пуста. Кроме вопроса «что делать?» я ничего не мог придумать. Да и чувств уже не было никаких, кроме страха. И голова у меня не болела. Обычно я всегда жаловался на постоянную, тупую головную боль, а теперь её и в помине не было.

Вернулся к нише с треснувшей стеной. «Новые сандалии, и не натерли ноги от длительной ходьбы. Все очень странно. Что это, интересно, пролетало надо мной такое?» Не успел я подумать об этом, как услышал громкое рычание. Оно было повсюду, и, по-моему, становилось громче, будто приближалось. Страх, непреодолимый и всеобъемлющий страх, — вот что я чувствовал в тот момент… И точно как в прошлые два раза, над моей головой вновь пролетело что-то, рыча и преломляя сквозь себя пещеру. На этот раз я не шелохнулся. Мурашки колючей проволокой пробежали по потной спине. Я потерял над собой контроль и в следующую минуту, схватив камень, начал долбить по трещине на стене в нише. «А-а-а», — протяжно рычал я, впадая в необъяснимую ярость, и все сильнее и сильнее долбил камнем по трещине в стене. Мат сыпался у меня изо рта как бисер. Я уже не контролировал себя и ругался на всех: на себя, на Бога, на всех, кто приходил мне в голову. Потом я разбежался и со всей силы и ударился головой о стену, но ничего не произошло. Я даже не почувствовал боли. Тогда я разбежался и ударился еще и еще раз, но ничего с моим черепом не происходило. Наконец, я успокоился и сел, опершись о стену. Помню, сначала я начал плакать, как тот младенец, потом смеяться тем безудержным смехом, потом истово материться. Я повторял это снова и снова, сам не зная почему. Сознание было пусто. Жажда была ужасна. Я умирал.

Я открыл глаза и увидел, что лежу посреди ниши с треснувшей стеной. «Боже, это не сон», — подумал я.

— Точно, не сон, — повторил кто-то вслух мою мысль и засмеялся таким знакомым смехом.

— Кто здесь? — в панике крикнул я. — Кто? Немедленно покажись!

— Герман, Герман, Герман, Герман, — доносилось изо всех углов разными голосами: грустными и весёлыми, язвительными и насмешливыми.

— Я встал на ноги. Подошел к желобу с водой и посмотрел на свое лицо. Мне хотелось увидеть на нем следы увечий от ударов о стену. Но их не было. Меня это ошеломило. Рассматривая своё лицо в воде, я увидел резко появившееся из-за левого плеча лицо, которое улыбнулось и тут же исчезло. От страха я упал в желоб и затрясся. По всей пещере звучал уже знакомый идиотский смех.

— К…кто з…здесь? — дрожащим голосом спросил я, вылезая из воды, которая светилась на мне. — К…кто, я спрашиваю? Покажись! Прекрати так издеваться над…до мной!

Я нагнулся и взял камень, лежащий под ногами.

— Ты что же, Герман, решил меня убить? Ха-ха-ха, — разнеслось по пещере.

Мне стало тепло между ног, и моча закапала на камни.