Петербург - страница 7
— Помогите! — она попыталась закричать, но вместо крика сумела выдавить из себя лишь жалобный хрип.
Собрав волю в кулак, Юля рывком встала, но водный поток сбил её с ног. Однако упала она не на пол. Чьи-то руки подхватили её, и она обвисла на них нелепой тряпичной куклой.
— Кольцо вечности уже разорвано, теперь бы успеть, — шёпот Юрия Владимировича звучал у неё прямо над ухом. — Идти сможешь?
Тяжело дыша, она утвердительно закивала.
Свои силы она явно переоценила, ему пришлось буквально волоком тащить её до дверей.
— Три ангела, твою мать, парят над бездной! — он выбил дверь ногой. — Но бездна, сука, не властна над ними!
Их качнуло сильной волной и выбросило на песчаный пляж. Голова по-прежнему продолжала кружиться, но солёный морской бриз обдувал прохладой, дышать становилось легче, и вскоре дрожь во всём теле сменилась пьянящей истомой. Жаркое июньское солнце было уже в зените, но всё вокруг словно бы вымерло, лишь крики чаек над огромной рекой и тихий плеск волн напоминали о течении времени.
Юрий Владимирович сидел рядом, опустив голову, и тяжело дышал.
— Где мы? — вопрос сам слетел с губ Юли.
Отшельник продолжал молчать, не в силах справиться с одышкой. Наконец, он поднял голову, и по его бледному лицу скользнула тень загадочной улыбки.
— Оглянитесь вокруг, Юлия Павловна, — на его щеке блеснула скупая слеза. — Всё позади, девочка моя, всё позади!
Там, за рекой, насколько хватало взора, раскинулся величественный город. Дворцы, мосты, колонны, где-то совсем далеко — купол собора, ослепительно сияющий в лучах полуденного солнца…
Ударил колокол, выстрелила пушка. Звуки заставили Юлю обернуться.
Совсем рядом, за каменной стеной, в небо убегал золочёный шпиль с расправившим крылья ангелом наверху. От пронзительной синевы бездонного неба и солнечных бликов на золотых крыльях снова закружилась голова. Не веря своему счастью, боясь спугнуть это сказочное наваждение, Юля закрыла глаза.
«Я всё ещё сплю… Этого не может быть… Это сон, мираж… Но как же он чудесен!»
***
Ночью к Юрию Владимировичу кто-то приходил. Где-то севернее прошла гроза, и далекие раскаты грома разбудили Машу. Чужие голоса звучали невнятно, Маше удалось разобрать лишь слова «общак» и «делиться». Отшельник что-то отвечал, но и его слова тонули в шуме ночного леса. Говорил он уверенно, но без присущих ему резкости и насмешливости.
«А наш отшельничек-то — не так прост! Ганджубас он здесь, что ли, выращивает?»
Когда голоса умолкли, Маша подошла к окну и распахнула ставни настежь. Стало заметно свежее, хотя дождя и не было. Северо-запад изредка озаряли грозовые сполохи — греметь не переставало.
«Хорошо!»
Маша вдохнула полной грудью и прикрыла глаза.
«А парниша-то бесхозный… Не пропадать же добру… И не такой уж он и старый…»
Она ещё немного постояла у окна, наслаждаясь ночной прохладой, и, слегка прикрыв ставни, пошла в постель.
«Завтра ещё козу доить…»
Развеселившись собственным мыслям, девушка повернулась на бок и очень быстро уснула. А когда проснулась, время приближалось к полудню. Юли в доме уже не было. Из окна было видно, что Юрий Владимирович, по пояс голый, сидит у дома на табурете и чистит картошку. Ночной дождь с грозою прошёл стороной, солнце припекало по-южному безжалостно, и выходить из дому не хотелось, но оставаться одной было скучно. Приведя себя в порядок и надев легкомысленные шортики и топик, Маша вышла во двор.
При свете дня лес, окружавший дом со всех сторон, выглядел не таким уж и мрачным. Даже мысль о походе на странное кладбище не казалась столь ужасающей, как вечером.
Зеленела трава, небо звенело трелями жаворонка, и Юрий Владимирович, словно передразнивая небеса, насвистывал что-то заунывное. Увлечённый своим занятием, Машу он не замечал.
Она подошла, поставила обнажённую ногу на соседний свободный табурет и некоторое время наблюдала за его неуклюжими движениями. Чистить картошку Юрий Владимирович не умел.
— Вы поразительно похожи на моего первого супруга.
— Чем? — он поднял глаза и скользнул взглядом по её ноге.
— Рукожопостью. Чем же ещё?!
Юрий Владимирович бросил нож в траву, устало вздохнул и поднялся с табурета.