Петербургский изгнанник. Книга вторая - страница 17
— Он будет расти, — уверенно сказал Радищев, — илимцы будут выращивать в огородах картофель.
— Попытка — не пытка, — сказал Хомутов, — до тебя, Александр Николаич, охотников не находилось…
Радищев и не представлял, когда шёл в земскую канцелярию, что сегодняшний разговор с Хомутовым будет так богат содержанием, важным для него. И в уединённой жизни его, илимского невольника, тоже нашлись интересные и полезные архивные материалы.
— Для начала хватит…
Кирилл Хомутов аккуратно сложил бумаги, перевязал их и положил в окованный железом ящик, прибитый к полу, где хранились драгоценные архивные бумаги и все канцелярские книги.
— Заглядывай в другой раз, — весело сказал старик, — остальное покажу…
Радищев спросил:
— До книг охоч, Кирилл Егорович?
— Грешу. У купца Прейна беру, тот из Иркутска привозит, сам не читает, но другим не отказывает…
— Заходи ко мне, дам интересные сочинения…
— Благодарствую, — низко склонился Хомутов, а за ним низкий поклон повторил Аверка.
— И для тебя, Аверкий, книги найдутся. Заходи…
Аверка не замедлил воспользоваться приглашением Радищева. Назавтра же он направился в воеводский дом. Во дворе он встретил солдата и немного оробел. Прижавшись к заплоту, парень долго стоял в нерешительности, потом осмелел, прошёл через двор, поднялся на крыльцо и быстро юркнул в сени.
В сенях он наткнулся на Степана.
— Что несёшься, как ошалелый, не приехал ли земский в Илимск?
— Не-е! У меня своё дело…
— Даже дело?
— Ага! — бойко выпалил Аверка. — Можно к ним зайти-то?
— Ежели дело, — усмехнулся Степан, — заходи…
Аверка прошмыгнул в коридор, неуверенно стукнул в дверь и, не дожидаясь ответа, появился на пороге.
— А-а, Аверкий! — протянул Радищев. — Что остановился? — и, видя, как парень мнёт шапку в руках, пригласил. — Проходи, проходи…
Парень сбросил под порогом зипун, пригладил взъерошенные волосы и на цыпочках прошёл за Александром Николаевичем в его рабочую комнату.
— Садись, гостем будешь.
Аверка присел на табуретку, что стояла у дверей, и замер с широко открытыми глазами. Такого множества книг он ни у кого не видел! Коллекция различных колбочек, стеклянных трубок, приборов, стоявших в шкафу, большая генеральная карта России, висевшая на стене, совсем поразили растерявшегося парня.
Радищев с любопытством наблюдал за Аверкой и понимал, какое впечатление произвело на него всё увиденное в комнате.
— За книжкой пришёл?
— Ага! — только и выговорил тот, всё ещё не придя в себя.
— Какую же книгу хотелось прочитать?
— Про странствия всякие, о чём намедни говорили с Кириллом-то Егорычем…
— Путешествовать хочется?
— Страшно даже подумать-то, — признался Аверка, — уж где нам…
— А ты, Аверкий, не падай духом, добивайся своего. Подвернётся случай и поезжай…
— Тятька не пустит.
— Помогу уговорить отца…
— Что ж, мы не против.
— Ежели не против, то подходи сюда…
Аверка встал и направился к карте, у которой остановился Радищев.
— Тут вся мать Россия, Аверкий, смотри, какая она большая! Мы, русские, и то не знаем всего, что покоится в её недрах, чем богата наша исполинская земля. А придёт время и все свои богатства земля раскроет людям и станет тогда русский человек самым счастливым во всём мире. Учиться поедут к нам, как государь Пётр ездил учиться в Европу.
Александр Николаевич спохватился, что увлёкся, и пожалел, что не может излить Аверке всего, что чувствует и думает о России.
— Вот Илимск, — Александр Николаевич указал на маленькую точку, едва заметную на карте. Аверка вперил глаза и громко прочитал: «Илимск».
— То-то! У нас сейчас полдень, в столице — утро, а там, где живут шелеховские мореходы, на Куриллах — ночь… Вот она какая русская земля-то неоглядная, солнце враз её осветить лучами не может…
— Занятно, Александр Николаич, аж в голову всё не влазит.
Радищев рассмеялся.
— Поймёшь, и всё будет в порядке.
В Комнату вбежали Павлик с Катюшей — худенькие и бледные дети Радищева. Они растерялись, увидя незнакомого подростка в длинной посконной рубахе, стоявшего возле карты, и не знали, что им делать дальние: вернуться ли обратно или подойти к отцу.
— Ну, подходите сюда, — ободрил их Александр Николаевич. — Будем с вами изучать науку о землеописании…