Петля для Эмбер - страница 17

- Этот список не будет иметь никакого значения, когда все способности исчезнут.

- Но пока они есть, и кто знает, вдруг список нам понадобится?

Фрэнк хотел возразить, но потом передумал. Лучше не спорить на эту тему, пока всё идёт хорошо. Тем более, как думал Фрэнк, Томас ищет способ создать вакцину.

- Кстати, как дела у Бэтти? - вдруг сменил тему Фрэнк. Последнее время он всё чаще стал интересоваться её здоровьем, что несколько настораживало Томаса.

- У Бэтти - отлично, а вот у нас - не очень, - скривился Томас. - С тех пор, как она поняла, что стала целителем, у неё отбоя нет от посетителей. Понятно она не афиширует свои способности, но, тем не менее, клиенты идут валом. Я, конечно, не против, но, сам понимаешь - никакой личной жизни, постоянно кто-то находится дома. А обиднее всего, что меня она вылечить не может, даже от мигрени.

- Ну, знаешь, этого следовало ожидать. Могло ведь быть и гораздо хуже...

- Да. Она считает, что ей неспроста даны такие способности, и если она исцелила себя, значит, кто-то хочет, чтобы она и исцелила других. Ты же знаешь, она у меня истинно верующая...

- А ты не думал рассказать Бэтти правду?

- Нет. Не знаю. По крайней мере, не сейчас. Может, когда всё более или менее уляжется, я и расскажу.

Потом разговор пошёл на посторонние, отвлечённые темы и ничего существенного до самого вечера так и не произошло. Попрощавшись с Фрэнком, Томас направился домой.

* * *

Томас шёл, и думал. Думал о том, что придя домой, он наверняка застанет кого-нибудь из посетителей Бэтти, и что опять ему не удастся расслабиться. О том, что еду придётся готовить самому, потому что Бэтти очень уставала. Целительство отнимало много сил, поэтому у неё не оставалось времени на что-либо другое. Томас её поддерживал, даже радовался за неё, потому что видел, что ей нравится это делать, но порой ему становилось тоскливо. Хотелось, как в былые времена, сесть перед камином с тарелкой сэндвичей, и болтать, глядя на то, как огонь с треском пожирает поенья, распространяя лёгкий запах соснового леса. А потом заняться любовью, медленно и нежно, и заснуть в обнимку возле уже потухающего пламени.

Замечтавшись, Томас вдруг обнаружил, что свернул не туда, и теперь удаляется от дома. Ругнувшись про себя, он пошёл в обратном направлении, немного ускорив шаг. Свернув за угол, он увидел, что возле его дома остановились четыре полицейские машины. Дворик дома был обнесён жёлтой лентой. Такую используют при огораживании места преступления. Томас ускорился и подбежал к ближайшему офицеру. Тот стоял с рацией в руке, и что-то говорил в неё.

- Сэр, простите, что тут произошло? - немного запыхавшись, спросил Томас.

- А вы кто? - подозрительно посмотрел на него полицейский.

- Я тут живу. Это мой дом.

- Стало быть, вы Томас Милиган, верно? - спросил полицейский, смягчаясь, и на лице его проступило сочувственное выражение. - И вашу жену звали Бэтти Милиган?

- Да, всё верно... постойте, что вы имеете ввиду, говоря «звали»? - Внутри у Томаса всё моментально похолодело.

- Мистер Милиган, прошу вас, только не нервничайте...

- Не указывайте мне, что делать! Бэтти, где моя Бэтти! Что с ней?! - Томас сорвался на крик. Увидев, что полицейский молча склонил голову, он рванулся в сторону дома.

- Сэр, вам лучше этого не видеть! - крикнул вдогонку офицер, но Томас его не услышал.

Порвав жёлтую ленту, он подбежал к двери и распахнул её. В нос ему ударил запах мёртвой плоти. Ещё не веря в самое худшее, он вбежал в гостиную, и увидел Бэтти.

Она сидела на кожаном кресле, откинув голову назад и немного на бок. Поза её выглядела так, как будто она навзничь упала на кресло. Лицо Бэтти, всегда такое румяное при жизни, сейчас было мертвенно бледным, щеки ввалились, и почернели. Глаза навечно застыли, глядя в одну точку. Раньше густые, русые, с лёгкой проседью волосы, сейчас были абсолютно белые. Её тело сейчас походило на измученную анорексией жертву: каждая косточка, каждый сосуд, каждая жилы отчётливо выделялись под пергаментной кожей.

Томас смотрел на Бэтти, на свою любимую Бэтти. Мозг отказывался воспринимать тот факт, что это изуродованное тело - его жена. Но постепенно осознание приходило к нему, и гостиную сотряс вопль ужаса.