Петля для мага - страница 43

Она осторожно выглянула в окно и увидела, выходящего на центральную улицу Вадима. Тут к нему подошли двое: небольшого роста милицейский сержант и долговязый парень в джинсах и старомодной белой рубашке с закатанными рукавами. Говорили они о чём-нибудь или нет, Варя с чердака не увидела, но вся троица двинулась вперёд, не доходя до кафе, дружно свернула в переулок и исчезла из виду.

Варя передала по спутниковому телефону в редакцию фотографии и уже собралась позвонить, как услышала шорох в другом конце чердака. Она с замиранием сердца вглядывалась в темноту между стропилами, пока оттуда не вышла пушистая серая кошка с бантиком на шее, постояла и снова спряталась в тёмном углу. Только тут до Вари дошло, что это первое животное встреченное ею в городке. За всё время пока они пробирались с Вадимом по городу, а потом наблюдали за странной суетой центральной улицы, им не разу на глаза не попалась кошка или собака. Не было видно даже вездесущих воробьёв и голубей. Создавалось такое впечатление, что все они убрались из города, или, как эта кошечка, попрятались в укромных местах.

От этих мыслей ей почему-то стало особенно жутко, и появилось непреодолимое желание поскорее убраться назад в тайгу. Варя осторожно выглянула из люка: подъезд был пуст. Тогда она тихонечко спустилась вниз и, стараясь не шуметь, сбежала по лестнице к выходу. Варя выглянула за дверь. В той стороне, откуда они пришли, никого не было. Она, не спеша, как ходили местные жители, двинулась направо к переулку, в конце которого начинались частные постройки с садиками и огородами, а там и до леса рукой подать.

Два солдата с автоматами наизготовку появились как раз из того самого переулка. Варя повернула обратно и чуть не столкнулась с коротышкой милиционером и его долговязым помощником. Долговязый схватил её за руку и повёл назад к центральной улице, сержант шёл сзади, а военный патруль сразу потерял к ней всякий интерес.

Пройдя тем же переулком, куда ушёл Вадим, они вышли на небольшую улицу к зданию школы. Конвоиры отвели её на второй этаж, охраняемый двумя милиционерами, и втолкнули журналистку в комнату с табличкой «7 — Б».

Дальше было, как в страшном сне. Её привязали к стулу, и в класс вошёл мальчишка лет четырнадцати. Он по-деловому обыскал пленницу, внимательно прочитал её удостоверение, потом схватил Варю за волосы и больно дёрнул.

— Попалась, сука!? — крикнул юный садист. — Будешь знать, как разнюхивать.

И тут от напряжения последних часов и иррациональности ситуации с Варей случилась истерика. Она разрыдалась и уже не слышала вопросов, усевшегося напротив за столом, прыщавого следователя. В голове крутилась, как заезженная пластинка одна и та же мысль: «Дура, дура, зачем мне надо было спускаться с чердака?»

До подростка, наконец, дошло, что пленница его просто не слышит, и он, выглянув в коридор, приказал увести её.

Сержант отвёл плохо соображающую журналистку в учительскую, где находились уже три перепуганные насмерть женщины, и вышел в коридор.

Потом началось что-то невероятное. Милиционер вернулся и приказал идти им на улицу. Варя сначала подумала, что их переводят в другое помещение, но, когда сержант пристрелил второго охранника, поняла, что это не так.

Остальные пленницы убежали, как только они вышли во двор, а Варю милиционер посадил в машину рядом с собой и куда-то повёз. Вскоре она увидела мост через реку и охранявших его солдат.

Когда один их бронетранспортёров взревел двигателем, Варя решил, что вот и пришёл ей конец. Но тяжёлая машина сдвинулась в сторону, освобождая проезд, и они выскочили на мост. Посреди моста сержант неожиданно уткнулся головой в руль, и если бы его нога при этом не соскочила с педали газа, вполне возможно, на этом везенье и кончилось бы. Автомобиль, несколько раз дёрнувшись, остановился, Варя приоткрыла дверцу и, убедившись, что им вслед не стреляют, побежала к Верхнереченску. Но тут вспомнила о своём спасителе, вернулась назад и, выбиваясь из последних сил, поволокла маленького сержанта за собой. Навстречу ей выбежали какие-то люди, забрали у неё водителя и вскоре Варя, закутанная в грубое солдатское одеяло пила из фляжки воду, радуясь, что вокруг нормальные человеческие лица.