Петля - страница 16

Олег Иванович счел аргументы неубедительными. Как можно заподозрить его в шпионаже? Добыча золота в Зарафшане производится с помощью московских специалистов, люди из местных не обладают необходимыми техническими знаниями.

— Я должен находиться у этого груза, — настаивал Поляков, постукивая пальцами по брезенту. — Это золото Москвы, а не ваше.

Узбек нахмурился.

— Должен тебя поправить, товарищ. Это наше, узбекское золото. Так что проваливай отсюда.

Он говорил так же, как Раджабов на террасе в Ташкенте. С теми же чувствами и теми же словами. Но эта банда не имела ничего общего с «крестным отцом». Для этих хивинцев ташкентский хозяин был заклятым врагом.

Узбек подталкивал русского, и, видимо, ему это нравилось.

— Будь благодарен за то, что подбросили тебя сюда из Хивы. По крайней мере не пришлось шагать пешком. И спасли тебя от мести Раджабова. Этот лох не дает поблажки тем, кто пытается ему приказывать. Они расплачиваются своими жизнями — всегда.

Но откуда узбеку было известно о целях поездки Полякова в Ташкент? Секрет! Этот коротышка, должно быть, сказал. Он видел, как охрана тащила полковника от обеденного стола и затем впихнула в «Волгу», чтобы направить вниз по тянь-шаньскому склону к неизвестной судьбе. Сукрат должен был понять, что Поляков — враг Раджабова.

Узбек хлопнул Олега Ивановича по руке, давая понять, что пора сходить с грузовика. Другой боевик поставил русского на ноги, откинул брезент в задней части машины и заставил сойти вниз. Поляков попытался сопротивляться. Но, получив удар в лицо ногой, вывалился из машины и несколько секунд не мог прийти в себя. Свет от тормозного сигнала ударял красным в лицо, а песок с порывами ветра хлестал по ногам и забирался внутрь штанин. Узбекский начальник смотрел сверху.

— Возвращение этого золота — наша победа, а не твоя и не ваша, — прохрипел он. — Если мы заключаем сделку, то доставляем, что нужно. Если нам обещают деньги, мы любим, чтобы нам платили. Узбекистан — наша территория, и никто не может встать у нас на дороге. Никакие русские. И никакая новая армия Содружества. Ни КГБ, ни РГБ или как там еще вы себя теперь называете. И даже лично вы это сделать не в состоянии, товарищ… товарищ?

Было похоже, что узбек знал его имя, но не хотел этого показывать. И что он имел в виду, когда упомянул о «сделке»? Сделка с кем? — недоумевал Поляков. Узбек сильно стукнул прикладом по кузову грузовика, и шофер, повинуясь сигналу, переключил скорость. Через двадцать секунд три грузовика исчезли из виду, отсвечивала только цепочка красных огоньков, двигавшихся на восток в холодную пустоту предзакатного неба, раскинувшегося над Кызылкумами.

Олег Иванович закрыл глаза и выругался. Он потерпел поражение. Он думал о том, как разъярится Марченко, и о реакции московского Центра. Тренировки в КГБ отменно подготовили его к тому, чтобы переносить голод, жажду, чрезмерную жару, холод, даже физические страдания. Но он чувствовал, что все это — в прошлом. Теперь он за короткий срок дважды испытал прелести плена, его вышвырнули в суровую пустыню, и Поляков чувствовал себя выдохшимся, усталым, деморализованным. Но полученная в КГБ закалка еще властвовала, она требовала действий. Надо пересилить себя.

Взобравшись на скалистый холм, он увидел всего метрах в трехстах впереди шлагбаум, преграждавший путь. Он ощущал в некогда, вероятно, чистейшем воздухе пустыни примеси всяческой дряни — кислый привкус копоти, выделявшейся при переплавке свинца и цинка, и газов, образовывавшихся в процессе выплавки золота — процесса, которого никому из посторонних не дано было видеть. Эти газы сушили глотку, его опять замутило. Но он знал, что медлить нельзя. Полковник двинулся вперед, и скоро ему удалось понять, в чем заключается одна из особенностей Зарафшана. Вооруженные солдаты патрулировали вместе с полицией дорожное движение, и весь город с карьером и производством был окружен тройной проволочной оградой.

«Золотой город» был занят работой все двадцать четыре часа, все семь дней недели, это давало Полякову возможность кое-что рассмотреть и понять. Полковник слышал, как пыхтит камнедробильная машина возле открытых разрезов. Он видел огни машин, перевозящих руду на плавильные заводы и возвращающихся обратно с пустыми кузовами. Он разглядел жилые кварталы новостройки — мечты социалистической действительности, где здания стояли правильными рядами, отбрасывая свет окон и на небо, и на окружавшую их пустыню. В них жили инженеры, горняки, геологи, покинувшие свои дома в России ради хорошего заработка, различных привилегий и гарантированной квартиры в удушающей жаре узбекских просторов. Но что же сейчас? Ведь в развалившейся советской империи никто не имел законных преимуществ. Теперь каждый боролся за себя, в том числе и русские рабочие, привязанные намертво к Зарафшану, зарабатывающие бесполезные рубли и не имеющие возможности куда-нибудь выехать даже за большие деньги.