Пейтон-Плейс - страница 8

— И что ты собираешься теперь делать? — спросила Констанс.

— Будем жить, как и жили, — сказал он. — Не вижу, что еще мы можем сделать, не вызвав при этом неземное зловоние.

Констанс, выросшая в маленьком городке, хорошо знала, как неприятно становиться предметом разговоров.

— Наверное, действительно ничего, — согласилась она.

Но с этого момента Констанс начала планировать свою жизнь и жизнь еще не родившегося тогда ребенка. Через мать она распространила в Пейтон-Плейс респектабельный вымысел о самой себе. Элизабет Стэндиш отправилась в Нью-Йорк, чтобы присутствовать на скромном бракосочетании своей дочери, куда были приглашены только родственники и самые близкие друзья. Так думали в Пейтон-Плейс. На самом деле она отправилась в Нью-Йорк, чтобы побыть рядом с Констанс, которая только что вышла из госпиталя с ребенком, названным в честь Эллисона Маккензи. Позже для Констанс не составило особого труда вытравить в свидетельстве о рождении Эллисон последнюю цифру в дате ее рождения и заменить на другую. Не реагируя на письма, полные намеков о желании посетить семью Маккензи, Констанс постепенно оборвала все связи с друзьями детства. Вскоре в Пейтон-Плейс забыли о ее существовании, лишь старые друзья иногда вспоминали о ней, встречая на улице Элизабет Стэндиш.

— Как Конни? — спрашивали они. — Как ребенок?

— Прекрасно. Все просто прекрасно, — отвечала бедная миссис Стэндиш, боясь, что, глядя на нее, они догадаются, что все совсем не так уж прекрасно.

С того дня как родилась Эллисон, Элизабет Стэндиш жила в постоянном страхе. Она боялась, что плохо справляется со своей ролью, что когда-нибудь, раньше или позже, кто-нибудь узнает, что в свидетельстве стоит неверная дата рождения или что какой-нибудь наблюдательный человек поймет, что ее внучка Эллисон на год старше, чем говорит Констанс. Но больше всего она боялась самой себя. В самых страшных ночных кошмарах она слышала голоса жителей Пейтон-Плейс.

— Вон идет Элизабет Стэндиш. У ее дочери проблемы с одним парнем в Нью-Йорке.

— Все зависит от матери: как она воспитает свою дочь, такой та и будет, когда повзрослеет.

— У Констанс маленькая девочка.

— Малышка растет без отца.

— Безотцовщина.

— Эта потаскуха Констанс Стэндиш и ее сиротка дочь.

После смерти Элизабет Стэндиш коттедж на Буковой улице опустел. Констанс была готова вернуться в Пейтон-Плейс, как только Эллисон Маккензи захочет избавиться от нее. Но Эллисон не бросил Констанс с ребенком. По-своему он был хорошим человеком с обостренным чувством ответственности. Он заботился и обеспечивал две семьи до самой смерти и даже после нее. Констанс никогда не знала, да и не хотела знать, в каком положении осталась жена Эллисона. Ей было достаточно того, что он, через адвоката, умеющего держать рот под замком, оставил ей и дочери существенную сумму. Прибавив к этому сбережения, накопленные при жизни Эллисона, Констанс вернулась в Пейтон-Плейс и обосновалась в коттедже Стэндиш. Она не оплакивала своего любовника, по той простой причине, что никогда не любила его.

Вскоре после возвращения в Пейтон-Плейс Констанс открыла на улице Вязов небольшой магазин одежды и полностью посвятила себя работе и собственной дочери. Никто не подвергал сомнению тот факт, что Констанс была вдовой человека по имени Эллисон Маккензи. На камине в гостиной она поставила большую фотографию своего покойного мужа. Все в Пейтон-Плейс симпатизировали Констанс Маккензи.

— Ужасно, — говорил Пейтон-Плейс, — умереть таким молодым.

— Женщине нелегко приходится одной, особенно с ребенком.

— Она много работает, эта Конни Маккензи. Каждый день до шести вечера в своем магазине.

В тридцать три года Констанс была по-прежнему хороша. Ее светлые волосы были гладкими и блестящими, время не оставило никаких следов на прекрасном лице Констанс.

— Такая женщина, — говорили мужчины Пейтон-Плейс, — еще вполне может присмотреть себе пару и снова выйти замуж.

— Может она все еще горюет по своему мужу, — говорили женщины. — Некоторые вдовы оплакивают мужей до конца своих дней.

На самом же деле Констанс просто нравилось жить одной. Она решила, что не настолько уж она сексуальна, чтобы начинать все сначала, а ее роман с Эллисоном был просто бегством от одиночества. Она снова и снова повторяла про себя, что жизнь с дочерью ее полностью устраивает и это как раз то, чего она хотела. Мужчины совсем ни к чему, в лучшем случае они ненадежны и только создают проблемы. Что же касается любви, она хорошо знала, к чему приводят отношения с нелюбимым мужчиной. Каков же будет результат, если она позволит себе полюбить? Нет, говорила себе Констанс, лучше уж все оставить, как есть, заниматься своим делом и ждать, когда вырастет Эллисон. Если же когда-нибудь она ощущала внутри какое-то смутное беспокойство, Констанс твердо говорила себе, что это не сексуальные потребности, а, возможно, легкое расстройство кишечника.