Пейзаж с эвкалиптами - страница 6

А через сутки она перелетела на пятый материк и словно провалилась в глухой колодец. Никто ничего не знал (русские, в частности) и не хотел знать. Какое им дело до Вьетнама, в этой, никогда не защищавшей себя, Австралии?! А сюда война не дойдет, через океан, они убеждены в этом! И потому можно позволить себе — не знать!

И это незнание того, что составляло ее мысли там, дома, кроме всех прочих житейских вещей, отделяло ее сейчас от круга девочек, милых, красивых и, видимо, искренне к ней расположенных. И этот китайский ресторан, и официант, швыряющий на стол тарелки, в их сознании ассоциировался с общей и в общем-то доброй юностью, не более…

Сашка пришел из нижнего зала, тоже весь красивый, в сером костюме (брюки нормальной длины — по-вечернему) и в красном галстуке.

— Как вы тут развлекаетесь? Вас не обижают? Надо было мне самому заказать все вначале, и был бы другой разговор.

Официант увидал Сашку — члена клуба и завсегдатая, понял свою промашку, — принял их за одиноких женщин, — мигом перестроил выражение лица и теперь выполнял, что от него требовалось, с положенной в Австралии улыбкой.

Они спустились из своей беседки стиля «принцессы Турандот» по винтовом красной мохнатой лестнице. Потом сидели в нижнем вестибюле в больших кожаных креслах и ждали, пока приведут машины со стоянок. Потом они прощались, уже окончательно, потому что на днях она уезжала из Сиднея и вряд ли увидит их когда-нибудь.

Потом Сашка вел машину домой по вымершему ночному центру, когда здания становятся похожими на отвесные черные скалы, никаких пешеходов! (Пешеход, как категория, в городской Австралии почти не существует.)

— Показать тебе на прощанье «Чайна таун»[4]? Вот этого ты еще ни видела…

Они завернули куда-то совсем рядом, и вдруг вспыхнула улица — светящиеся, красно-желто-зеленые иероглифы, драконы и лотосы, вазы из фарфора и боги, многорукие, как науки, — за витринными стеклами — приметы романтики Китая. Каким образом они так плотно сконцентрировались, прижились на совсем посторонней земле? И это помимо того, что куда бы ее ни везли по Австралии, всюду встречали и приглашали их китайские ресторанчики с изогнутыми крышами, красными фонарями и всем прочим, что истерлось из ее памяти за двадцать пять лет жизни в России.

…Мирная и беззаботная страна — Австралия! Настолько мирная, что на распахнутых воротах некоторых воинских частей со всеми подробностями расписано название, помер и характер подразделения — для всеобщего сведения! И часовой стоит в этих воротах в легкой, тропического образца, форме горчичного цвета, поза — свободная, ноги — расставлены, на шляпе — страусовое перо (как в итальянском кинофильме «Женщины и берсальеры»).

Сашка рассказывал (хотя и привирал, возможно), как однажды, по дороге на дачу в районе Науры, чтобы сократить путь, он заскочил в неизвестные распахнутые ворота. Время было ночное, и он долго метался в машине между какими-то пакгаузами и казармами, не находя выхода. Пока такой же, по-видимому, «декоративный» часовой не сжалился над ним и не разъяснил, сколько нужно еще сделать поворотов по территории, и покажутся другие открытые ворота. Возможно, Сашка прибавлял, для красного словца, но все же…

…В день отлета из Москвы ей нужно было срочно сделать австралийскую визу. День предстоял уплотненный и хлопотный, и она приехала с утра пораньше в переулок, где укромно разместились особняки разных экзотических посольств, и в том числе — австралийское.

Посольство было еще закрыто. Стояло серое, с оттепелью, мартовское утро, и она ходила мимо ворот по обледенелому тротуару, чтобы не замерзнуть. И, естественно, разглядывала герб страны, куда она собиралась с мирными гостевыми целями. На щитке на цветной эмали поблескивали изображения кенгуру, стоящего на задних лапах, знаменитого страуса эму и еще неизвестных райских птиц и растений.

Пожилой милиционер в черном полушубке, замерзший к утру и соскучившийся на дежурстве, вышел из своей будки и подошел к ней — поговорить.

— Что, смотрите на ихний герб? Чистый зоопарк!

Земля, которую господь бог запроектировал если не раем, то, по крайней мере, — садом. Правда, говорят, он несколько превысил норматив на пустыню…