Phantom@love.com (Фантом-любовь) - страница 9
Папа тоже был.
Но смутно.
Он уходил, когда утренний сон еще не позволял открыть глаза, а приходил, когда нашептывал сказку сон вечерний.
Правда, после того, как ему на спину прыгнула рысь, он целых три дня провел дома. Но на четвертый день пришел огромный тулуп и увел папу чинить важный трактор, хотя мама все еще прикладывала к папиному разодранному плечу тряпки с чем-то пахнущим так же горько, как вечерний чай.
И ругала при этом соседа Клима.
Дядя Клим, возвращаясь с разбитой весенней трассы, подобрал рысёнка, да и притащил к ним в дом:
— Чтобы не так скучно было пацану!
И было не скучно.
Котёнок шипел на лайку Белку, а она тревожно поскуливала и щерила зубы на тварюшку.
А через три дня с крыши дома прямо Филькиному папе на спину прыгнула кошкина мама. Потом все хвалили фуфайку и папу, который не испугался и стукнулся спиной о стену. Он оглушил зверя, но пока сбегал в сени за топором — рысь оклемалась и удрала. Она разорвала в клочья воротник фуфайки и прокусила папино плечо.
Рысенка ночью вынесли за ворота и дядя Клим говорил, что сам видел, как мать унесла его в зубах.
В тайгу.
А еще он говорил, что прошла она за своим котенком сто верст.
Жалко было рысенка, и папу было жалко.
Но тут мама принесла в дом поросенка — розового и смешного. Филя очень обрадовался, но больше него обрадовалась Белка, у которой недавно отняли пятерых щенят. Она не отходила от хрюшки ни на шаг, позволяла ей совать свиное рыльце в миску с собачьей пайкой и заботливо облизывала подкидышу пятачок.
Было снова весело.
Но сегодня уже и собака, и поросенок, и Филя умаялись играться и ждать, и когда чуткая Белка, все же, уловила только ей известные сигналы приближения мамы, то оказалось, что пришли и мама, и папа, и еще какой-то, который говорил на странном языке.
Мама быстренько вытолкала в сени живность и, чмокнув сына куда ни попадя, уложила его в кроватку под теплое одеяло. Гадкое корыто и горький чай были на сегодня позабыты! Филька замер под пуховым сугробом, боясь напомнить о себе и спугнуть такую удачу. Мама негромко шебуршила кастрюлями, и в воздухе крепчал дух вареной картошки. Мужики, наскоро умывшись, плеснули в кружки спирту, тонкими ломтями нарезали сала и уложили его на распаренные черные сухари.
— Устали ждать, иди за стол, выпьем! — громким шёпотом позвал отец.
— Иду, иду, не орите только, — дайте ребенку заснуть!
Картошка заняла свое место на столе, а мама за столом.
Они приподняли кружки и тот, который говорил на странном языке произнес:
— Щоб йому, Iроду, на тому свiтi було все, що вiн нам на цьому зичiв…
— Тсс! — перепуганно цыкнула мама и, почему то, закрыла лицо руками.
Филе захотелось вскочить и обнять маму, но грозное корыто стояло на видном месте, а сон так и топтался по его векам, которые хитрый малый умел прикрывать так, что видел все сквозь пушистые метелки ресниц, а понять, спит он или нет, никто толком и не мог.
То погружаясь в теплые цветные волны набегающих сновидений, то на миг выныривая на поверхность, он наматывал на еще не скоро прорежущийся ус все, о чем тихо бубнили взрослые за столом.
В тот вечер Филька узнал, что папа хоть и жид, но свой, с Украины, и пострадал не меньше, чем вся Стефанова Галичина, и что бандеровцы бились за волю с москалями и с немцами, а Сталин за то их хотел сгноить тут, в Амурском крае. А за папину маму, которая вытолкнула сына из колонны в руки смоленских тёток, когда её немцы угоняли, и за этих самых смоленских, Стефан тоже выпил:
— Бо хоч вони i москальск курви, але теж пщ советами гинули.
А еще Филька понял, что теперь вольнонаемным можно будет возвращаться на «большую землю», и вольнопоселённым, даст Бог, амнистия выйдет, а если не выйдет, то будет большая беда.
И может быть много нового еще услышал бы хитрован, но превосходящие силы ночного противника прорвали оборону щенячьего организма, и в памяти только мелькнуло яркой вспышкой брошенное мамой слово:
— Киев.
— …Киев! — громко повторил голос в бортовой микрофон, и Филимон понял, что взлёт он проспал.
— Наш полет проходит на высоте девяти тысяч метров и продлится всего восемь часов, ибо вы, дорогие наши пассажиры, являетесь непосредственными участниками открытия маршрута между Америкой и Европой, который давно никто не решался использовать, из-за того что часть пути проходит над Бермудами.